Дорога, аллея, старинные фонари. Всё уходит в даль. В даль памяти и воспоминаний. Небесного и земного, города и пригорода, уединения в провинции и показательного долгого пути в столицу. Франция, Париж. Город словно вымер. Есть только двое. Двое душ для полноты, двое лиц для общения, двое персонажей исчерпывающие саму жизнь.

Двое, чтобы начать и закончить историю, историю древнюю как мир.
Прекрасные дни в Аранхуэсе. Чудесные дни в земном раю. Великолепные дни Артхауса уложенные во-время словно в чемодан полтора часа. Зыбкий и неизмеримо тягучий, словно солнцестояние. Медленный, неспешный, словно песочные часы ласкающие земную твердь.
Метафора и аллегория сидят за одним столом, пьют чай, приготовленный неким философом-чудаком. Писатель, садовник, творец бытия – вся компания счастливого одиночества. Мир, как и эта картина, произведение и постановка – всё улыбается, словно.

Вот описание фильма, на мой вкус более подходящее под саму постановку данного произведения. «Главные герои фильма – мужчина и женщина, проводящие прекрасные летние деньки за разговором друг с другом в очаровательном саду. Им открывается прекрасный вид на Париж, а лучи солнца, просачивающиеся сквозь листву деревьев, нежно ласкают их лица. Умиротворенная обстановка располагает никуда не торопиться и просто вести беседу абсолютно на любые темы.

Из дома за героями фильма наблюдает писатель. Он представляет то, что они говорят друг другу, и записывает это. Однако все может быть и совсем наоборот, и это пара говорит то, что писатель уже написал». Теперь же, мы знаем основной сюжет и общую канву данного фильма; давайте в такой же созерцающей неспешной форме разберём фильм на многие составляющие, а главное, дадим прочтение, пусть субъективное в размышлениях и взглядах на данную работу.

Работу необычную, нестандартную, непринятую большим количеством зрителей, кинокритиков, киноведов и тому прочее, главных «ворон и сорок всех форумов и кинофестивалей». В этой работе постараемся разобраться над всеми очевидными достоинствами и недостатками, дать свежий взгляд и новое мышление.

Музыке отводится ещё одна главная роль. От трелей и щебетания птиц, до рёва надвигающего урбанизма, всё звучит, соизмеряя полную тишину с раем, безмятежностью и упованием на счастье. Счастье которого нет, есть лишь воспоминания о счастливых днях. В исполнении легендарного Ника Кейва это особо трогательно. Вспомните «Баллады об убийствах», и великолепие дуэта с Кали Миног. Какой минор в драйве, и трагизм в сказочном раю.
Во многом идёт сочетание жизни и смерти, уходящего и призрачного, призрачного в этом мире. И здесь гомон райских кущ сменяется продолжением в начальной песне «PerfectDay», так идеально подобранной и исполненной Ником Кейвом. Музыка начинает фильм и музыка заканчивает. Нет уже никакой истории, осталась только музыка. Всё возвращается на круги своя.

Море страстей идёт не более чем ностальгия по ушедшим дням,счастливым дням, залитым солнцем садоми единством пребывания. Единство пребывания с самим собой. Произведение, постановка, собственно и театр, и этот фильм ссылается и даёт трактовку трагедии Шиллера. Где в самом начале даёт понять знаменитую крылатую фразу «Миновали золотые дни Аранхуэса», миновали золотые дни «Рая Земного».

И как надпись на перстне Соломона «Пройдёт и это», прошли счастливые, солнечные, тёплые дни. Дни упущенных дел, моментов, возможностей. Всё прошло, осталась лишь некая ностальгия и сожаление. И безысходность, в тоскливой грусти ветра.

Много, очень много композиций и интерпретаций Аранхуэса идёт во всех музыкальных произведениях. От Майлса Дэвиса до Тис Ван Лира, Стив Хеккетаи .Столь знаменитая композиторская музыкальная тема своей протяжённостью погружает любого слушателя в идиллию совершенства, форм и звуков, пребывания тоски, грусти, одиночества, неги и красоты. И это всё Aranjuez -!

Стилистика, симфонизм, аранжировка дают глубину и полноту произведения. Но это всё лишь часть величия творчества в искусстве. Чей гений, как творец даёт всё новую и новую пищу на каждый день.
Писатель – маленький творец большого мира, воспроизводит словно музыкальный автомат картину мира, что в голове сидит. А вот творец – творит! И на картине этой мы видим перенос-мотив в общих чертах спектакля, который за приметен был в столь ранние все времена. Но есть друзья, два стула и летний дачный столик, да пишущая старая машинка, которая даёт отсылки на весь сценарий автора пьяня.

Так в мире есть лишь двое, вне времени и мест. К тому же и пространство идёт к привязке мест, условно говоря, вам намекая на вечность бытия под бренностью бывая. Вне какой-либо эпохи, вне любого современного уклада.Свобода от любой множественной истории, истории мест. Есть только одна история. Это история тебя! Всё!
(Я было на сём хотел и закончить, но ещё столько можно рассказывать. …)
Любая привязка даёт ограниченность. Ограниченность загоняет в рамки. Любые установленные рамки, законы, правила в конечном счёте дают полную ограниченность. Тотальный подход в чём-либо.

Любое желание что-либо делать пропадает от частого его напоминания. От настаивания его сделать, от желания вложится, вложится в определённость. Лишь дачный столик в эдемском саду выполняет несокрушимо свою миссию. Деревья колышутся ветром, дуновение разносит пыльцу или прах времён в разные стороны.

И сидящие образы мужчины и женщины только кажутся обычным явлением. Одна грань человеческого в них всё-таки есть. Есть, как понимание Бога донести человеку, в образ и подобие. Но связь идёт из глубин легенд и сказаний в ритуал некой притчи. Где в старом добром месте, назовём его Аранхуэс идёт толкование. Где место и сам город и явственен и загадочно призрачен.

Реальный Аранхуэс находится в Испании, недалеко от Мадрида. Там же находится известный дворцово-парковый ансамбль, о котором рассказывает персонаж мужчины, по некоему странному совпадению назван - Фернандо. Совпадение ли?! Святой Фернандо или король Кастилии создал единство! В данном случае, единство земель, графств, единство Пиренейского полуострова. Канонизирован (причислен к лику святых), став покровителем этого чудного места Аранхуэс.

Рассказывая в данном произведении историю словно притчу о мечте, о знаменитом памятнике – Дом землевладельца. За осуществлением этого желании или мечты стоит разочарование. Часто пустое стоит на том же месте, и не стоит уже ничего. Памятник трудолюбия стёрт испанским Версалем или резиденцией Малый дворец. Человек желает, хочет и видит только то, что в его жизни для него считается значимым. Остальное всё – не принимает!

Женщина по этому наследию в кино словно двуликий Янус. Как явственная романтическая доброта воплощает Богоматерь Де Лас Ангустияс, являясь то окружающей красотой в природе, то «Одиночеством». Соледад её имя и величество! И в этом раскрывается ещё одна загадка. Загадка разговоров о любви, о сексе, которой не было воплоти, но была в душевном мире, грёзах и мечтаниях.

Итак, заявления госпожи Одиночество то воздушны и лаконичны, то полны экспрессии, игры чувств, и резкости в тонах и заявлений. Женщина «Одиночество» (Соледад) никого не любит. Ведь на самом деле одиночество любить неможет, или «Одиночество» любит себя, и только себя. В тоже время она посещает и сливается соитием со всеми одинокими, грустными и печальными образами.

Она муза для отшельников и отстранённых сердец наподобие нашего писателя по фильму. Соледад или богиня уединения словно ветерок прорывается сквозь окна и стены, проводя время с тайными желаниями, прихотями или секретами. Страсть идёт от «Соледад» к человеку или штиль умиротворения. Вспомнилось великолепное произведение в исполнении СезарииЭйворы с одноимённым названием «Соледад». Послушайте на досуге.

Противоборство души – есть главное противоречие. В этом «Одиночество» неизменно. Есть времяпровождение и гармония для любых мужчин и женщин; есть жизненная гармония противоречий. Есть гармония и счастье в одиночестве. Это всё можно назвать «Счастливые дни в Аранхуэсе». Ведь кто счастлив, кто несчастлив – это настоящее. И это прекрасно.
...