- Это правда, папа, - спросил меня как-то на прогулке сынуля, - что ребенок выползает сначала из папы, затем вползает в маму, ей больно, и она кричит? 
Услышав такой пикантный вопрос от своего четырехлетнего пацана, я оторопел и не знал, что тут и ответить. И еле выдавил из себя вежливо-бесстрастно: «Малыш, а где ты это услыхал?».
- Да от Длинного, Пашки, на детской площадке. Так это правда, папа? - звенел сынок, терпеливо ожидая моего ответа.
- Э, понимаешь сынок, - я тупил, а сынок тем временем не унимался.
- А еще, пап, Длинный сказал, что ребенок целыми днями кувыркается в животе у мамы, ей больно и ее тошнит?
Вопросов накопилось слишком много, как по мне, и я уже потирал руки, чтобы добраться до этого Длинного и разобраться с ним: что эта недоросль себе удумал? Как посмел распускать язык на тему «откуда я взялся» с моим крохой?
- Папа, пап, - не унимался сынок. - Пашка говорит, что когда ребенок становится здоровенным, он разрывает маму, и она ужасно кричит. Или Пашка все наврал?
Захваченный врасплох вопросами своего любопытного отпрыска, я пытался сообразить, как мне выкрутиться из щекотливой ситуации? Либо дать малому подзатыльник, со строгим наказом: «Мал еще, чтобы задавать подобные вопросы»?
Либо пуститься в хитрые разглагольствования про капусту, аиста и т.д. Но тут меня спасла моя жена – принесла малому рожок с шоколадным мороженым. И он, позабыв на время о своих дерзких вопросах, умчался на площадку - похвастаться перед Длинным лакомым приобретением.
- Знаешь, Длинный, - сладко тянул слова малой, - отец мне сказал, что это все вранье, и ты просто трепло.
- Да чтоб мне сдохнуть, если я соврал, - воскликнул Длинный.
- А хочешь, - хитро прищурился малой, - я дам тебе откусить мороженое, но с одним условием?
- Знаю, знаю, какое это условие, - обиженно отозвался Длинный. – Как в прошлый раз?
- Да, именно, - подтвердил малой.
- Хорошо, - шмыгнул носом Длинный и, глотая слюни, смотрел на шоколадный шарик, усыпанный орешками.
- Говори, - приказал малой, - «Я, дурак этакий, соврал, что ребенок выползает из папы в маму, и она кричит».
- Соврал, - радостно кивнул Длинный и откусил шоколадный шарик.
- Отлично, - продолжал наказывать «вруна» мой пацан. – Теперь говори: «Я соврал, что ребенок кувыркается и маму тошнит».
- Конечно, соврал,  - кивнул Длинный и получил еще кусочек мороженого. И тут же выпалил:
- И про то, что ребенок разрывает маму, тоже соврал, - за что получил третий шоколадный кусочек.
Когда с мороженным было покончено, мой сын, довольный, вернулся. К этому времени я созрел для откровенного мужского разговора. Лучше, решил я, если мой ребенок узнает интимные тайны от меня, чем от Длинного. Сын должен получать знания не от пацанов с улицы – они такому научат, а из первых рук – от родного отца.
Да, верно! Я признаюсь сыну во всем! Расскажу ему, будущему мужчине, всю правду: и как мужики грубо обращаются с слабым полом, и руки им заламывают, и бьют, и насилуют, всякое бывает. А россказни про наслаждение, стоны, крики,  оргазм – это только в романах. Какой там оргазм! Бабы то боятся залететь, то устали после работы, то переживают, чтобы не разбудить ребенка.
Я так и скажу: сынок, мы, мужики, - козлы. Приходишь с работы – пьяный, грязный, потный, небритый – и с порога заваливаешь жену на постель. А она, блин, отбивается и кричит: «Опять надрался, сволочь? От тебя куревом несет, пивом и рыбой! Побрейся, чертова наждачка! И какая я тебе, к черту, Люська? Это буфетчица из соседнего подъезда Люська! Дает всем направо и налево! И ты туда же, скотина?»
Да, сынок, бабам с нами, мужиками, трудно, ох, как трудно. С бабами надо бы обходиться чуть поласковей, внимательней, как-то деликатней, что ли.
А сын теребит меня за рукав и говорит: «Папа, пап, а правда, что когда у девчонки задержка, то это значит, что ее хахаль на ней скоро женится?»
Оторопев, открываю рот и выдавливаю: – вежливо-бесстрастно: «А откуда ты это узнал, сынок? ».