Лежит, значит, Иван дурак, как и прежде, на старой, облупленной печи (потому как его чудо-печь, предательница, сбежала вместе с царевной Нееданой (без году неделя женой) - в родные места, в Украину, так как обе они света не взвидели в неволе у растреклятых Кощеев-Паучищ- Горынычей и балды Ваньки. Сбежали подружки, чтоб вернуться к исконному смыслу своей жизни - к живительным природным источникам. Старая печь, кряхтя, пыхтя от дряхлости, сообщила Ивану, что чудо-печь передала ей весточку по "сарафанному радио" , будто на родине беглянки посетили невиданной красы места - купались в прикарпатских Солотвинских целебных озёрах. Пили кристально чистую воду из минеральных Сходницких источников. Испили целебной водицы в киевском источнике Феофании. Чудо-печь хвалилась, мол, поправила на источниках здоровье, расшатанное в неволе у злого Кощея и лживой бестии Ивана. Прошли теперь у неё и кожные аллергии. И насморк. Не беспокоят более и сердечно-сосудистые заболевания. Теперь чудо печь летает от источника к источнику, как молодая. Слушая то, Иван пригорюнился. Как же вернуть беглянок? Тоскует, сопит, лёжа на печи, о жене красавице. - Это все моё, - думает, - и жена, и чудо-печь, и источники хохляцкие - мои! И надобноть идти на СВО и все назад отвоевывать. Сказано - сделано. Привозит мать Ивана на телеге в военкомат, просит начальство, чтоб послали сына на войну. - Да ты здурела, что ль, старая, - отмахнулся военком. - Такое удумала! Он же у тебя парализованный! - А и чо, что парализованный, - не отставала настырная баба. - Зато он у меня шустрый! Вона, гляди, как зыркает глазами. Вы его в разведчики запишите. Очень прошу! Запиши, товарищ командир. Пожалей старуху! Нам с дедом копеечка нужна! В избе - а ни полушки. Военком осерчал, стал ногами стучать об пол. Мол, чертова баба, он же у тебя один единственный дурак, к тому ж калека, а ты его гонишь на верную смерть. - А я вот Змею Горынычу стукну, что вы не патриот, товарищ командир, - нахмурилась старуха. - Лучше запишите. И командир сдался. Произвели Ивана в разведчики. Да хитро все так обставили. Привязали дурака к столбу, замаскировали, один к одному - столб, не отличить, а голову украсили гнездом, будто свитое аистом. Натыкали в гнездо камер, чтоб был обзор на триста шестьдесят градусов, и вертушкой перенесли шпионскую конструкцию на левобережье Днепра, под Херсон - наблюдать за передвижением хохляцкой техники. Вот так торчит на столбе Ванька день, другой, наблюдение ведёт. Да только хохлы затаились, технику замаскировали, ни фига Ваньке не видать. Тут чувствует - проголодался. На его удачу уселся в гнездо аист и отложил с дюжину яиц. - Туча, туча, - позвал по рации Иван. - Вызывает Столб. - Туча слушает, - отозвалась рация. - Есть новости? - Есть! Вижу дюжину яиц. Одно под самым носом. - Понял, Столб. - был ответ, - Держись, Столб, немного труханет! Щас твое яйцо изжарим! Не успел Ванька понять что к чему, как совсем рядом ка-ак жахнет! Страсть какой взрыв. Чуть мозги не повылетали. Все яйца в гнезде - всмятку! - Вот черти! - ругнулся Иван. - Они что там, совсем охренели! Искандерами по яйцам палить! Тут к нему подлетает аист и говорит: - Что, дурачина, на дармовщинку позарился? Яйцо у хохляцкой лелеки хотел спереть? Тут Иван допер, что аист-то не простой, а специально обученный и выведенный в хохляцкой биологической лаборатории. Аист и продолжает. - Передай Змею своему горе Горынычу, что он, хоть и двуголовый да четырехглазый, промахнулся, и что яиц здесь еще видимо невидимо, пусть выпускают все имеющиеся Цирконы и Кинжалы. Да шевелись, дурачина. А не то глаза тебе повыклюю. У Ивана от тех слов все в животе похолодело. Подумал: '"Ах, ты ж биологическая сучка!" А сам ласково приговаривает: - Ты здесь хозяйка, Царь птица, будь по-твоему. И сообщил по рации Туче, чтобы лупили по яйцам всеми ракетами, потому как яиц столько, что аж в глазах рябит. Тут жахнули и самолеты, и подлодки и артиллерия Змея Горыныча всеми имеющимися Калибрами и Цирконами по месту дислокации хохляцких "яиц". Еще и поблагодарили Ивана за службу. Правда, посмертно. О чем и известили похоронкой его матушку безутешную. Мол, геройский погиб ваш дурак Иван, защищая грудью голову, даже две, Змея Горыныча. Погоревав, родители, однако, вскоре утешились. Указом царя была пожалована старикам высокая награда за павшего героя: новое корыто и кусок мыла хозяйственного, семидесяти двух процентного..