(детектив) Глава 1 Вокруг киевского художника Юнь Тинь давно уже точились странные слухи, будто люди, портреты которых он когда-либо писал, однажды таинственным образом исчезали. Причастность к их исчезновению автора картин исключалась, так как с его моделями происходили подобные странности лишь после того, как они уезжали в другие города и страны, а сам художник славился своим домоседством и никогда из столицы не выезжал, даже в летнее время, а хотя бы и на пленэр - на живописные берега Днепра. Удивительно было так же то, что ЮньТинь, родом из Китая, переехавший в молодости в Украину, никогда не продавал те работы, которые писал не на заказ, а для себя, и именно герои этих картин все, как один, в последствии пропадали, как говорили окружающие - то ли делали они это из зависти, то ли наоборот - чтобы привлечь внимание к художнику. О том, случайное ли это совпадение, или нечто большее, решил дознаться журналист Егор Лозко, которого направила в выставочный зал редакция журнала "Караван" - для освещения очередного вернисажа скандально известного художника. К семнадцати часам в выставочном зале было уже не протолкнуться. Художественные круги, состоявшие из поклонниц художника "Синяя борода", как прозвали Юнь Тинь в столице, студенток искусствоведческого факультета, молодых копиистов и разной богемной шушеры, снующей всюду, где чует скандал или сенсацию, войдя в зал все весело жужжали, при встрече друг с другом радостно расцеловывались и ждали с нетерпением появления своего кумира. Столичные коллеги показательно игнорировали вернисаж, так как стиль китайца казался им прилизанно-глянцевым, гиперреалистичным и не содержал ни живой эмоциальной напряжённости, ни высокой духовности, ни мощи, ни бунта, и главное - не вписывался ни в какие новомодные течения. Пока художник еще не появился, посетители рассматривали уже известные, ранее выставлявшиеся, и свежие полотна автора. Он, как отмечали критики, предпочитал средний размер картин - два на полтора-два метра и оформлял их в самые роскошные рамки, что вызывало презрительные насмешки коллег, мол, автор набивает себе цену, отвлекая зрителя от содержания картины с жирным намеком на то, как роскошно она будет выглядеть в апартаментах ее счастливого обладателя. Картины, сделанные на заказ, так же были представлены на вернисаже - с разрешения их владельцев. То были портреты известных артистов, музыкантов, учёных, политиков, послов и военных. Работы из собственной коллекции Юнь Тинь изображали обнаженных молодых женщин, гуляющих в саду, роще, между цветущими деревьями и кустарниками, возлежащих на шелковых простынях, в окружении фарфоровых ваз с розами, массивных старинных зеркал, купающихся в витиеватых ванных, бредущих по лесному ручью, сплетающих венки на лугу. Все модели отличались божественно красивым сложением. Ни одна из них не показывала зрителю открыто свое лицо. Его затеняла то ветка цветущий сакуры или сирени, то луговые травы, то еловая шишка.. Журналист ходил между зрителями и прислушивался к их восхищенному шёпоту, высокопарным рассуждениям, пылким комплиментам. Возле одной картины, изображающей роскошную модель, лежащую на траве спиной к зрителям и держащую на ладони спелые, переливающиеся в солнечных проблесках черешни, стояла одиноко, до времени увядшая, интеллигентная дама и печально всматривалась в грациозные изгибы девичьего тела. Заметив любопытный взгляд журналиста, она улыбнулась. - Великолепная картина, не так ли? - и спешно продолжала, обрадовавшись, что есть благодарный слушатель её бесхитростных суждений. - Эту очаровательную модель я, к сожалению, не знавала, а вот её рука... Журналист замер, предчувствуя, что сейчас судьба подарит его жаждущему "остренького" слуху интересный сюжет. И чтобы подбодрить оробевшую, вдруг, даму, осторожно задал наводящий вопрос. - И... что с её рукой? Рука натурщицы с черешнями действительно казалась какой-то особенной: тонкая, с узкой кистью, белоснежной кожей, проступающими на ней нежными жилочками и утонченными длинными пальцами. - Эта хрупкая рука не соответствует крепкому, наливному телу модели, - ответила с нежностью дама. - А почему, спросите вы? Потому что руку писали с другой девушки. - Вот как? - журналист старательно делал вид, что заинтересовался рассуждениями дамы, хотя уже слышал о подобном: мастера частенько прибегают к художественным уловкам и комбинируют фигуры на картинах всяко разно: торс одного натурщика совмещают с головой другого и ногами третьего. Так как в среде художников считается: идеальной человеческой анатомии не существует. Природа склонна к дисгармонии. И тут он вспомнил об истинной цели своего прихода - собрать хотя бы какие-нибудь сведения о пропавших натурщицах. Спохватившись, он спросил даму, пока еще художник не явился и презентация не началась: - Говорят, что все модели художника бесследно исчезают. Вам что-то известно об обладательнице этой руки? Дама посмотрела на журналиста с таким нескрываемым ужасом, что у него по коже пошел мороз. Егор понял, что попал в точку. - Это рука моей дочери, - сказала сдавленным голосом дама. - И я уже полгода не имею от неё никаких известий. Китаец все еще не появлялся. Публика недоуменно оглядывалась на парадную дверь. Администратор галереи, чтобы снять нетерпеливое напряжение гостей, прибывших по приглашениям - чиновников из управления культуры, меценатов, бизнесменов, - распорядился подавать вино, легкие закуски, фрукты и сладости (выставляемые, естественно, за счёт художника) - традиция, заведенная неведомо кем, но неизменно привлекающая на вернисажи охотников до дармового угощения. Как только подали бокалы вина, публика упорхнула от картин к стойке с яствами, и гомон в зале поднялся невообразимый. Казалось, про художника и его картины тут же позабыли, и так бы и случилось, наверное, если бы вино лилось нескончаемым потоком. Но по традиции вернисажа доливать вино в бокалы не положено. Поэтому публике следовало растягивать удовольствие как можно дольше. И, приученная к светским раутам, богема показно держала бокалы, болтала без умолку, делая между глотками как можно более долгие паузы. А художник все не появлялся, что казалось необычным. Юнь Тинь отличался завидной пунктуальностю и любил повторять, что в Китае с древних времен бытовала традиция бросать опоздавшего на важную аудиенцию - в кипящий котёл - к какому бы высокому сану он ни принадлежал. Оттого среди китайского населения за многие столетия выработался инстинкт самосохранения: хочешь жить - не опаздывай. Однако игристое вино и фигуры обнаженных натурщиц на полотнах располагали к легкомысленной беседе о загадочных исчезновениях моделей художника Синяя борода. То в одном конце выставочного зала, то в другом заговорили о том, что, наверное, правду говорят люди, дело нечисто: все модели художника словно испарились в воздухе, а теперь, похоже, испартился и сам автор. Единственные, кто не отреагировали на приглашение поднять бокалы в честь модного художника, очевидно, застрявшего в дорожной пробке (Юнь Пинь жил в коттежном городке под Киевом, в сорока минутах от центра, и держал телефон большей частью выключенным, так как пользовался им крайне редко) - были интеллигентная дама и Егор Лозко. Заметив, что даме сложно говорить, он предложил ей присесть на стул в небольшой полуосвещенной гостинной, что располагалась рядом с главным залом. Здесь висели лишь три картины художника, на которых была изображена одна и та же нагая дева - купающаяся в пенистом море, загорающая на золотом песке и входящая по ледяным ступенькам в речную прорубь. Но ни интеллигентная дама, ни журналист не обратили на эти работы художника, относящиеся к ранним и сделавшие его знаменитым, ни малейшего внимания. - Я могу узнать, что случилось с вашей дочерью? - деликатно, чтобы не спугнуть рассказчицу, спросил Егор. - Она исчезла. Училась в консерватории, отдыхала в Турции, вышла замуж за турка, написала из Стамбула одно письмо и пропала. - Пустяки. - улыбнулся Егор. - Уверяю вас, она влюбилась и потеряла голову. В моей журналистской практике таких случаев было десятки. Дети эгоистичны, думают только о своём счастье, уверяю вас, ваша дочь скоро отзовется. Дама заплакала. - Это не тот случай, - покачала она головой, вытирая носовым платком слезы. - Моя дочь не такая. - Но вы можете поехать к ней в гости, - Егор пытался как-то успокоить безутешную женщину. - Я так и сделала. Материнское сердце ведь не обманешь. Я сразу поняла - с дочерью случилась беда. Егор почувствовал, что у него перехватило дыхание. Пропала модель, изображение руки которой красуется на картине в галерее. А тело, к которому пририсована эта рука, быть может, так же принадлежит ещё одной пропавшей девушке. И куда запропастился виновник торжества? - Вам удалось узнать, что случилось с дочерью? - спросил журналист, преодолевая смущение. Он поймал себя на том, что им движет, скорее, не сочувствие несчастной женщине, потерявший связь с дочерью, а журналистское любопытство, граничащее с неукротимым нюхом ищейки, напавшей на верный след. - Её муж, как мне сказали, продал её своему другу. - Как это продал? На дворе двадцать первый век. Это невозможно. - Как оказалось возможно. - похоже, что даме было тяжело дышать. Егор бросился к стойке бара, налил из графина в стакан воду и принес даме. Она отпила глоток. Собралась с силами и проговорила. - Я ходила к её второму мужу. Видели бы вы его. Старик. Дряхлый дедурган. Он не захотел со мной разговаривать. Не пустил даже на порог. Кричал, что моя дочь стерва и что он продал её в какую- то деревню. Адрес не помнит. Но я нашла эту деревню - всех соседей распрашивала, оббивала все пороги, обращалась в полицию, но все напрасно. В той деревне её тоже куда-то продали. Говорят, что в бордель. В какой - неизвестно. Да и выкупить её оттуда, если найдётся, не хватит никаких денег. Вот я пришла к Юнь Тинь. Просить его о помощи. Он рисовал её руку. Бесплатно. А теперь за эту картину, я слышала, дают миллион гривен. Если бы он согласился продать её, тогда... Дама запнулась и уставилась в пол. Глаза её словно остекленели. Казалось, она перестала замечать собеседника. Евгений оживился: - Прошу вас, не отчаивайтесь Мы что-нибудь придумаем. Наша редакция опубликует материал об исчезновении девушки. И Юнь Тинь не останется в стороне от происходящего. Это не в его интересах. Ведь он очень известная в мире личность. Среди его заказчиков - видные зарубежные политики. Глаза дамы засветились надеждой. - Я буду вам так благодарна, так благодарна, - она схватила руку Егора и стала целовать её. - Спасибо вам, мой дорогой. - Что вы, не надо, - воскликнул, отшатнувшись, смущенный юноша. - Это мой долг. Я сделаю все, что смогу. Простите, что я своими вопросами так вас разволновал. В это время в зале произошло тревожное волнение. Кто-то испуганно воскликнул. Раздался женский плач. Гости вдруг притихли. Наступила гробовая тишина. До Егора донеслись слова администратора. - Подробности произошедшего полиция не сообщает. Люди, поникнув, стали расходиться. Егор бросился с распросами к администратору. Загорелый, приехавший накануне с египетского курорта, администратор, в чёрном костюме, с бабочкой, с досадой оглянулся на протянувшего к нему микрофон журналиста: - Николай Юрьевич, журнал Караван, ответьте пожалуйста, по какой причине не состоится вернисаж знаменитого художника Юнь Тинь? Тот тяжело вздохнул: - Как сообщили нам из полиции, сегодня вечером художник Юнь Тинь был найден в своей мастерской мёртвым, кажется, - своим учеником. Подробности полиция не разоглашант. Администратор развернулся, чтобы уйти. - Художник болел?- не отставал настырный журналист. Администратор прищурился, думая, как ответить так, чтобы случайно не бросить тень на умершего. - Покойный несмотря на возраст - шестьдесят лет, отличался отменным здоровьем. К тому же, как известно, практиковал йогу, ходил зимой босиком и купался в проруби. Нет. Юнь Тинь никогда ничем не болел. - Значит это был несчастный случай? Или убийство? Но администратор более не счёл нужным отвечать на дальнейшие распросы назойливого журналиста. Повернулся, скрипнув начищенными до блеска туфлями, и скрылся в своём кабинете. Егор подошёл к стойке бара, где стояло несколько наполненных вином бокалов. И один за другим залпом их опорожнил.