Глава 7 До вечера было еще достаточно времени, чтобы поработать над материалом для "Тайм", и Егор приступил к подготовке статьи. Начал с того, что личный искусствовед художника Серафима Свирская категорически отрицает версию о самоубийстве Юнь Тинь. Тот был полон жизненных сил и творческих планов. Через полгода предстояла выставка его работ в Париже. И Юнь собирался лично на ней присутствовать. К тому же нашлась внучка от первой и единственной любви художника - к китаянке Ви Си, в пользу которой он изменил свое завещание, которую художник с нетерпением ждал и которая на днях приехала из Китая в Украину. Егор отправил статью и в задумчивости собирался на встречу с Серафимой. Внучка Юнь Тинь. Что она ему расскажет о жизни деда, которого никогда не видела? Много ли толку будет от интервью с ней? Говорит ли она на английском или нуждается в переводчике? - Переводчика найдём, - решил журналист. - Главное, чтобы девчонка пошла на контакт. В семнадцать ноль-ноль Серафима и Егор взошли на прогулочный теплоход, курсирующий несколько раз на день по Днепру вдоль побережья столицы. Погода стояла отличная, солнце клонилось к закату, в его последних лучах торжественно поблескивали древние золотые купола Киево-Печерской лавры, повсюду, на зеленых киевских холмах, зажигались первые огоньки уличных фонарей. - Сколько живу в Киеве, а впервые катаюсь на кораблике. - усмехнулась Серафима. - Пойдём на верхнюю палубу? Или останемся на нижней? Народу на теплоходе собралось много. Туристы сгрудились на верхней палубе. Решили остаться внизу, чтобы спокойно побеседовать. Бармен принёс красное вино и лёгкие закуски - все входило в стоимость билета. Холодное вино оказалось слегка терпким и приятным на вкус. Егор заметил, что напиток слегка развеселил Серафиму. Она беззаботно щебетала о том, как красив вид на столицу с реки, об уникальном расположении Киева и девственной нетронутости природного ландшафта. - Таких красивых городов в мире больше нет, уверяю вас, - с присущей её натуре пылкостью заметила Серафима. - А я, доложу вам, мой дорогой друг, где только не побывала. Егор не любил путешествия. Он прослыл не только заядлым холостяком, но и типичным городским домоседом. Зачем куда-то выезжать, менять климат, часовые пояса, переживать тошнотворные воздушные ямы на высоте одиннадцати тысяч метров, если все красоты мира, подводные и космические в их числе, открываются любознательному уму в компьютере или на телеэкране. Его любимым был фильм о китах - " В глубине моря" и программы путешествий " Дискавери". Никакие купания-ныряния дилетантов в морях и океанах не могут сравниться с неповторимыми, уникальными природными красотами, зафиксированы на пленке лучшими кинодокументалистами мира. К тому же просмотр кинопутешествий отличается от реальных путешествий полной безопасностью. Не надо отбиваться от москитов, ядовитых змей, акул - все это плывёт, движется, кусается на экране на безопасном от зрителя расстоянии. Однако Егор согласился с Серафимой, что расположение Киева действительно уникально. - Если верить историкам, то варяги в лице князя Кия и его братьев вдоволь побродили по свету, прежде чем облюбовали для оседлости рода крутые днепровские холмы, - поддержал он начатую Серафимой тему. - Да, наверное так и было. И возвели братья-князья на живописных днепровских горах необыкновенной красоты град. Но перейдем к цели нашей в встречи, - предложила искусствовед. - У нас не так много времени. Через час кораблик возвращается в порт. Егор спросил Серафиму об учениках Юнь Тинь - есть ли, на её взгляд, среди них фанатики коммунистической режима. - О, - вздохнула Серафима. - На этот вопрос нелегко дать ответ. Их всех прислала на учебу родная партия. Поэтому студенты на словах все ее очень любят. Если они хоть словом посмеют выразить малейшее сомнение в линии партии, то им известно что на родине их родных ждёт печальная участь. В Китае бесследно исчезают целые семьи. Без суда и следствия. - А мог кто-нибудь из учеников отомстить учителю за его симпатии организации "Фалуньгунь"? - О, нет, - протяжно вздохнула Серафима. - Исключено. Они его любили. А он - их. Егор отметил, что где-то уже слыхал эту фразу. И вспомнил - где: Алла говорила, что модели любили Юнь Тинь, а он их. Егор смутился. - Не значит ли это, что... Серафима пристально посмотрела на журналиста и покраснела. - Вы хотите сказать, не вступал ли Юнь в интимные отношения с учениками? Не-ет. Что вы. Но... Серафима замялась. - А знаете, Егор. Скажем так: ни да, ни нет. Не могу отрицать. Равно как и утверждать. И закроем эту тему. - Хорошо. Егор вышел к барной стойке - заказать ещё вина и дыню с мороженным. Расплатившись, вернулся к Серафиме. - Егор, вы так любезны, - поблагодарила она за угощение. И они продолжали беседу. - Скажите, Серафима, на фотографии с места гибели Юнь у стенкы стоят баночки с уриной. Может это и не имеет отношения к делу, но любая, кажущаяся бесполезной деталь, может пролить свет на обстоятельства этого странного дела. - А что вас удивляет? - ответила Серафима. - Урина с давних пор успешно используется в технике батик. Студенты Юнь работали в разных техниках: масло, графика, батик, акварель. - Ясно. И последний вопрос. Известны ли вам случаи исчезновения моделей Юнь? Серафима задумалась. - Видите ли дорогой мой друг, моделей у Юнь было много. Очень много. Никто не фиксировал их имена, фамилии, адреса. Думаю, такую информацию трудно проверить. Егор вспомнил о даме из галереи. - Я встретился с одной немолодой незнакомкой, в галерее в день гибели Юнь, она утверждала, что её дочь... - По-моему, я знаю, о ком идёт речь, - с досадой отозвалась Серафима. - Даже знаю, что она вам нагородила. Искусствовед ещё что-то хотела сказать, но тут ударил корабельный колокол, известивший пассажиров о прибытии в порт. Туристы стали выходить на берег. И в людском потоке, толком не простились, они расстались, договорившись встретиться на следующий день в ритуальном зале - на прощании с покойным. Дома Егор анализировал собранные сведения. Итак, версия о мести коммуниста-фанатика тускнеет как явно притянутая за уши. И на её месте всплывает другая. А что, если Юнь все же имел любовников среди учеников и кто-то из них из ревности отомстил учителю? Хреновая версия, решил Егор, но как и предыдущая, требует дальнейшей доработки. Предстоит опросить студентов Юнь и быть может, что-то прояснится. Версия мести жителей городка - также требует визита, опроса местных и сбора данных. Не стоит забывать и о слухах об исчезновении натурщиц, пока повисших в воздухе, так как кроме дамы, страдающей о пропавшей в Стамбуле дочери, других заявлений об исчезновении девушек у Егора пока нет. Серафима сказала, что знает эту даму. И связаться с ней, очевидно, не представит особого труда. Егор, чувствуя некоторое неудовольствие, стал развивть версию о самоубийстве художника. Набросал статью о возможных психических отклонениях у Юнь Тинь, к которым склонны многие художники, работавшие много и плодотворно, без перерывов и выходных, (как, например, архитектор Гауди, находившийся в непрерывной творческой экзальтации, забываший о еде, смене белья и не приметивший летящий на него трамвай). Плюс работа в Академии, плюс напряжённые отношения с соседями по коттеджному городку, их угрозы, поджог дома. Плюс постоянное сопереживание беженцам организации "Фалуньгунь", переписка с ними, материальная помощь. Плюс. главное - вечная тоска по единственной любимой женщине, отсутствие на протяжении многих лет с ней связи и вот, наконец-то ожидание встречи с их совместной внучкой. Срочное изменение завещания. И как результат психического напряжения - возможный срыв и самоубийство. Поздно вечером позвонила Ляля. - Дядя Ёжик. Два сообщения. Оба плохие. Алла уезжает. И ещё. Ляля запнулась. У Егора тревожно замерло сердце. - Да, да, куколка, я слушаю. - - Пани Серафима, искусствовед художника Юнь, сегодня вечером подверглась нападению на пороге своего дома. Егор встревоженно воскликнул: - С ней все в порядке? Малыш. Не молчи, говори. - Её облили кислотой. - Она жива?! - Она в реанимации. (продолжение следует)