Тридцать лет тому назад Чернобыль стал «зоной отчуждения». Взрыв на атомной станции превратил некогда цветущий город в мертвую точку на карте. Его последствия до конца так и не удалось ликвидировать.



Чернобыльская катастрофа по своим последствиям влияния на жизни людей и природу относится к экологическим катастрофам планетарного масштаба. Радиоактивное облако от аварии прошло над европейской частью СССР, Восточной Европой и Скандинавией. Примерно 60 % радиоактивных осадков выпало на территории Белоруссии. Вот горькие факты: высокую дозу облучения получили 20 млн. чел., погибли десятки тысяч от лучевой болезни, эвакуация коснулась 200 тыс. чел., заражена территория на 130 тыс. кв. 2.

Своими воспоминаниями о пребывании в 30-км зоне отчуждения в 1986 г. делится сумчанин в прошлом начальник сводной автоколонны Александр ТАНЧЕНКО. Ему было 22 года, когда в августе 1986 г. его призвали выполнять строительство дороги Зеленый Мыс-Чернобыль.

r: Что это за строительство дороги и зачем оно было необходимо? Вы находились в самом Чернобыле?
Александр Танченко: Дорога была нужна для перевозки грузов необходимых для ликвидации аварии. Мы проживали на базе отдыха «Авторемонтник» и работали по 14 часов в день, без выходных.

r: Как Вы попали в эту бригаду по ликвидации последствий ЧАЭС?
А.Т.: В советские времена во всех райцентрах области были грузовые автотранспортные предприятия с которых посылались водители вместе с автомобилями на работы в Чернобыльскую зону. Сумская область не была исключением. Я работал в Сумской автоколонне 2253 воинского типа. Меня вызвал директор предприятия Подолянко Григорий Назарович, ныне покойный, и я был отправлен на ликвидацию аварии в качестве начальника сводной автоколонны Сумской области.



r:Что вы можете рассказать о времени пребывания в закрытой зоне?
А.Т.: На строительстве дороги я находился около месяца. Въезд в зону осуществлялся строго по пропускам. Дома были пустые, всех эвакуировали. Бегали только кошки и собаки. По пути следования стояли знаки “С дороги не съезжать” и постоянно ездили поливочные машины, которые обрабатывали проезжую часть специальной эмульсией. При выезде из зоны машины обрабатывались на санитарных пунктах («ПУСО»).

r: Как выглядела ваша экипировка для въезда в зону отчуждения?
А.Т.: Как таковой экипировки у нас не было. Нам выдали хлопчато-бумажные костюмы и противогазы, которые были у нас на складе в предприятии. По приезду наши предшественники сообщили нам, что противогазы никто не носит. Рядом стояли атомщики, которые использовали одноразовые повязки. Мы брали повязки у них и одевали их при въезде в зону. Дозиметров нам не выдавали и на протяжении всего времени работали без них.



r:Вы не боялись заражения? Что вы знали о взрыве, когда вас призвали на выполнение этого задания? Что вы знали об облучении, радиации и ее последствий?
А.Т.: Нам говорили, что на ЧАЭС произошла незначительная авария и имеет место небольшое заражение. Я закончил военную кафедру "ХАДИ", которая выпускала командиров автомобильных взводов и знал о воздействии радиации на организм и о ее последствиях.

r: Как отразилось это событие на Вашей теперешней жизни? Предоставили ли Вам специальные льготы?
А.Т.: Безусловно, последствия есть. Одно из них – проблемы со здоровьем. Лечение мы проходим в Сумском областном специализированном диспансере радиационной защиты населения. Там очень хороший и внимательный персонал, который нас поддерживает. С каждым годом все труднее: раньше обеспечивали лекарствами, а сейчас, из-за их отсутствия, приходится покупать их за свой счет. Один раз в год предоставляется бесплатное лечение в санаториях и бесплатный проезд туда и обратно. Платим 50% коммунальных платежей.

r: Если бы у Вас была вернуть время вспять, Вы бы отправились в 30-километровую зону?
А.Т.: Ну, кто-то же должен был ехать. Тогда было другое время, были другие ценности. И вопрос “Ехать или не ехать?” даже не обсуждался. Тем более, я тогда работал в коллективе, и поступить по-другому было бы предательством по отношению к нему.