Доктор экономических наук россиянин  Александр Аузан из тех редких экономистов, работы которых известны не только профессиональным исследователям. Его «Институциональная экономика для чайников», которую напечатал в этом году российский Esquare, на примерах современной России доказывает, почему успешное экономическое развитие страны практически невозможно без демократии, и как в этих условиях искажаются многие законы рынка. Но, несмотря на практически оппозиционное исследование, российская пресса называет Аузана «прокремлёвским экономистом», ведь  уже много лет он работает в структурах при президенте и парламенте своей страны.
Авторитетный учёный и сейчас совмещает два противоположных направления: возглавляет Институт национального проекта «Общественный договор» и занимается главным детищем Дмитрия Медведева – модернизацией, занимая  должность руководителя консультативной группы в Комиссии по модернизации и технологическому развитию при президенте РФ. При этом авторитетный экономист фактически признаёт, что идея модернизировать Россию – на грани фантастики.
– Вас можно назвать самым крупным специалистом в области модернизации России?
– Самым крупным специалистом по модернизации в России можно назвать человека, который завершит этот процесс успешно.
– А это возможно?
– Последние 300 лет не удаётся. Хотя если модернизации не произойдёт, апокалипсиса не случится. Через 15 лет Россия будет выглядеть так: собственники переберутся в Лондон, а в стране останутся менеджеры, таджики и пенсионеры. Пенсионеры получают пенсии из кусочка нефтяной или какой-нибудь другой ренты, таджики строят то, что нужно собственникам, под руководством менеджеров, которые обслуживают огромную пятиполосную трассу из Китая в Европу. Очень скучная страна, маргинализирующаяся.
– Получается, Украину ждёт ещё худшее будущее? У нас нет ресурсов для выплаты пенсий.
– Верно. Но именно это заставляет вас заниматься чем-то уже сейчас. Потому что проклятие ресурсов (эта тема уже 15 лет популярна в мировой экономической науке) плохо действует на сознание доминирующих групп и на права собственности. И это факт. Поэтому для Украины отсутствие пенсионных ресурсов нации – скорее плюс, чем минус. Это побуждение.
– В украинском обществе бытуют два противоположных мнения. Одно о том, что Украине без России никуда, а другое – от северной соседки нужно бежать, как от чумы. Где истина?
– Евросоюзу не до вас. Это точно. В обозримый промежуток времени евроинтеграция в серьёзных формах маловероятна. И дело не только в долговом кризисе ЕС – за Грецией, Ирландией, Португалией стоит ещё проблема интеграции Румынии и Болгарии. С другой стороны, Таможенный союз – это интересная перспектива. Я имею в виду вступление Украины в Таможенный союз с Белоруссией, Казахстаном и Россией.
Появление Украины в Таможенном союзе довольно сильно изменит всю обстановку к лучшему, поскольку сейчас ситуация следующая: носителем наиболее передовых экономических институтов является Казахстан. У него многие институты лучше – по деловому и инвестиционному климату, по способам регистрации. Но государство находится под давлением менее развитых стран. Украина и Казахстан окажутся полюсами, которые будут положительно влиять на Таможенный союз. Более того, у России появится противовес. Казахстан и Белоруссия маловаты для того, чтобы составить противовес России, а Украина – в самый раз.
– Украину в Таможенный союз заманивают дешёвым газом. Не произойдёт ли со страной то, что случилось с Белоруссией, которая сейчас расплачивается за этот ресурс?
– Всё-таки я бы не сравнивал. Украина в 10 раз больше. У неё диверсифицированная промышленность, другой политический режим. Ведь для того чтобы так развратиться, нужен был авторитарный режим. В Украине, что ни говорите, этого нет.
– Но многие считают, что Украина скатывается к авторитаризму.
– В этом смысле вступление в Евросоюз благо. В некоторых новых европейских странах тоже были такие тенденции, но европротоколы и еврокомиссары просто не дали скатиться в ту сторону. Поэтому я не хочу сказать, что вступление в Евросоюз это плохо для Украины. Хорошо! Я просто не считаю его реальным.
Налогозаложники
Главной мыслью теоретических работ Александра Аузана является то, что основа успешных перемен в экономике России – изменение политических институтов. Эта теория вполне применима и к Украине. В качестве примера профессор предлагает ответить на вопросы, почему его страна в кризис не строила дороги, не инвестировала в космическую связь.
– Кризис – замечательное время для вложений в инфраструктуру, поскольку это сразу даёт мультипликационный антикризисный эффект. Но в России этого не произошло. Почему? Потому что разворуют. Если бы меняли институты, всё равно были бы потери на воровстве, но меньшие.
В итоге деньги вложили не в оптоволокно, не в космическую связь, не в ремонт дорог, а в повышение доходов пенсионеров.
– Похожие процессы прошли и в Украине.
– В наших странах разорвана связь между налогами, которые человек платит, и общественными благами, которые он хочет получить. В результате политические рынки оказываются дисбалансированными – и там начинается ухудшающийся отбор. Это означает, что выигрывает популист, который приходит и говорит: я дам вам всё.
В любой европейской стране нормальный налогоплательщик поинтересовался бы: а кто за это всё заплатит? А не повысятся ли налоги? Откуда вы это возьмёте? Если с крупного капитала, а не убежит ли он из страны? Не получится ли, что я буду за это платить?
В нашей стране избиратель так не рассуждает. Я не знаю как в Украине, но, подозреваю, так же. Российский гражданин не осознаёт, что он платит налоги, и это при том, что налоговая нагрузка немаленькая. Ведь мы все понимаем: многие косвенные налоги тоже ложатся на потребителя. Например, пошлины и налог на добавленную стоимость. Понимаем, что подоходный налог, который администрируется работодателем, платит на самом деле сотрудник. И социальный налог, пусть он числится за работодателем лишь отчасти, платит гражданин.
У нас не будет нормального представительства во власти, пока люди не поймут, что именно они за всё платят. Вот это главная причина того, почему у нас не срабатывают экономические механизмы.
– Возможна ли вторая волна кризиса, о которой говорят уже третий год?
Ситуация всё время меняется. До «Фукусимы» и обострения долгового кризиса в Европе я бы сказал, что она близка к нулю. А сейчас, когда почти выбыла вторая экономика мира –
японская и пока непонятно, как решатся долговые кризисы в Европе и Северной Америке, вероятность возросла. Она составляет примерно 15%. Это много, поэтому я не исключаю второй волны.

http://focus.ua/