У меня был очень находчивый друг. Своеобразный донельзя: что ни идея – яд! Родители, стоящие своего плода яблони, естественно были не меньшими мюнхгаузенами, так что, периодически наведываясь к ним в гости, я неизменно погружался в мир планирования хитроумных штучек.

На входе Петя (назовем его так) в тот день встретил меня с йодным пятном на лбу. Царапин и шрамов не было, отчего стало ясно, что сегодня я вновь поучаствую в интересностях.

«Надо написать листовку от имени националистической организации, которая оказывает на нас давление. Мол, пархатые, отправляйтесь на историческую родину. Мы эмигрируем», - ввел он в курс дела.

Покопавшись в не слишком глубоком в те времена интернете, и скачав подходящий логотип одной антисемитской организации, мы приступили к сочинительству, которое уже тогда мне очень нравилось.

- Жиды, - застучал он по клавишам. - Нет, лучше «дорогие жиды».

«Многоуважаемые», - подсказывал я.

- Любимые…, - подытожил Петя.

Через полчаса, распечатанная на цветном струйном принтере листовка красовалась на столе, потом была слегка помята, для верности опущена в пыль почтового ящика, и затем отправлена в нужные эмиграционные инстанции.

Второй удар по слабым нервам диаспоры был совершен незамедлительно. Тут стало ясно, зачем на лбу Пети красовалось йодное пятно. В ход пошли искусно созданные фотографии притеснений и давления, великолепно смоделированные с участием всех членов семьи. Вмятина на капоте автомобиля главы семейства, появившаяся после падения какого-то коробка, получила в соседи нарисованную баллончиком звезду Давида. На фотографии папа Пети стоял с выражением лица, полного скорби о заблудших душах украинских антисемитов. «Заберите нас отсюда, здесь что не житель – то паскуда». Если бы в те времена мы умели пользоваться еще и фотошопом, именно эту надпись я бы предложил поместить на фото.

Петино йодное пятно, которое в моем рассказе является прямым родственником чеховского ружья, затем выстрелило «контрольным». На этот раз пользу принесло разбитое окно, которое мать семейства случайно покалечила во время генеральной уборки. Петю, с перевязанной бинтом головой, установили возле него и сфотографировали с не менее грустной, чем у отца, физиономией. Оказалось, для моего друга это был уже второй дубль, так как совершенная до этого фото-сессия, получила общесемейное «не верю». Проявляли и печатали, как вы помните, тогда в фото-салонах, так что хитроумный план реализовали за два дня.

Перед отъездом на выдуманную историческую родину (а кроме ментального сходства с визуальным и кровным у них были большие проблемы) Петя провернул еще один искрометный план, отведя мне в  нем лучшую роль – свидетеля, наблюдающего за торжеством справедливости. В те далекие времена наш город не в пример сегодняшнему относительному криминогенному спокойствию, слыл Меккой гопничества. Бывшие друзья со двора повзрослев стали «джержиновскими», одноклассники – «построевскими», «девятовскими», «роменскими» и т.д и т.п. Особенно мне нравилось название района, который я уже не застал, - Нижнекировская Империя! Соединенные штаты улицы Свердлова, ей Богу! Те же, кто не примыкал к гопническому движению, был обречен на «пятиточечные» проблемы – платил «дань» (они это называли «уделять»), либо периодически отхватывал по лицу. Петя лицо свое берег, так что башлял нашему однокласснику Сереге. И вот, когда он точно знал номер рейса и время вылета из Борисполя, сборщику налога за негопничество, поступил телефонный звонок.

- Серега, привет. У меня тут деньги появились. Решил заплатить тебе не только за этот месяц, а за три следующих, - начал Петя. В этот момент я представляю сразу два лица – Пети и Сереги. Одновременный оргазм – ни много ни мало.

- Или нет, давай даже за полгода вперед, - добавил Петя и оба собеседника слились в еще одном экстазе. Как настоящий друг, для меня он тоже приберег небольшой оргазм, который я ощутил на следующее утро после отлета Пети в дальние страны. На пороге стоял Серега с удивленным лицом.

- Меня Петя попросил прийти к нему сегодня утром, но что-то дверь никто не открыл. Не знаешь, где он?

Я посмотрел на часы.

- Думаю, уже где-то в центре Тель-Авива. Они с семьей эмигрировали.

Серега выпучил глаза.

Гоголь не может позавидовать этой немой сцене только потому, что в его «Ревизоре» было больше героев. Находчивость это нах круто!