Мы встретились случайно – два человека, которых свела любовь к творчеству выдающегося поэта современности  – Владимира Соколова.

Марианна Роговская-Соколова - заслуженный деятель культуры Российской Федерации. В 70-е годы прошлого столетия работала директором дома-музея им. А.П. Чехова в Москве. Написала несколько книг и сняла два документальных фильма, посвященных Антону Павловичу. После смерти своего супруга, знаменитого российского поэта Владимира Соколова (кавалера ордена Кирилла и Мефодия, лауреата Государственной премии СССР, Международной премии имени Н. Вапцарова, первого лауреата Государственной премии России им. А. С. Пушкина, Международной Лермонтовской премии, награжденного многими государственными наградами СССР и Российской Федерации), сняла документальный фильм и о нём.

В 1996 г. поэт издал книгу "Стихи Марианне", куда включил стихотворения, музой которых была его супруга.

Марианна Евгеньевна – человек известный. В прошлом – жена дипломата и одна из первых красавиц столицы. Уже то, что она состояла в браке с известным поэтом, говорит о ней, как о человеке удивительной судьбы. Владимира Соколова давно уже называли Мастером, а после встречи с ним, её стали звать Маргаритой. В семидесятые годы об их романе говорила вся литературная Москва. Марианна Евгеньевна в Сумы приезжала в 2009 г. по приглашению директора дома-музея им. А.П. Чехова Людмилы Евдокимчик. Встречу с известной россиянкой тогда приурочили подготовке к празднованию 150-летия со дня рождения Антон Павловича, юбилей которого мы отметили в 2010 г.

Но за этой скудной информацией не увидеть человека в полной мере, не принять его чувств и не понять его мыслей. Стихами Владимира Соколова наше поколение всегда зачитывалось. Конец 70-х и 80-е годы в истории литературы бывшего СССР широкой публике больше известны по именам Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Роберта Рождественского и других поэтов. Владимир Соколов в те годы на эстраду не лез. Он находился в той тени, которая светила нам как солнце.

После встречи с Марианной Евгеньевной я узнал, что большинство гениальных стихотворений, написанных Соколовым о любви, появились на свет благодаря чувствам поэта, которые он испытывал к своей супруге.

А о любви Соколов писать умел:

                                     * * *

Когда любви коснулась вещь,

Как всё уменьшилось в окне.

Как, снисходительно зловещ,

Сервант воздвигся в тишине,

Как будто маленький Эльбрус

Ничтожествовал вдалеке.

А там на чей-то высший вкус

Блуждала дама в парике.

Не по-мужски, не по-людски

Возник какой-то мелкий клещ…

Как сжалось сердце от тоски,

Когда любви коснулась вещь.

Или это:

         * * *

Ты говоришь, что все дела:

Тянуться вверх, идти на дно,

Но ты со мною не пила

Моё печальное вино.

Мне интересен человек,

Не понимающий стихов,

Не понимающий, что снег

Дороже замши и мехов.

И тем, что, жизнью обделён! –

Живёт, лишь гривой дорожа,

Мне ближе и больнее он,

Чем ты, притвора и ханжа.

Да и пишу я, может быть,

Затем лишь, Бог меня прости, –

Чтоб эту стенку прошибить,

Чтоб эту душу потрясти.

Да, писал…

Но как писал! И правда, как писал? – вот в чём была загадка. Каким он был, Владимир Соколов? И тут приехала она – Марианна и рассказала то, что может стать достоянием всех любителей литературы, ценителей житейских деталей, приближающих нас к постижению тайны души поэта.

По словам Марианны Евгеньевны, Владимир Николаевич настолько был погружён в поэзию, что не всегда ориентировался в обыкновенных житейских делах, таких как, например, принятие пищи. Она рассказала, что однажды приготовила уху для кота и поставила её в холодильник, предупредив мужа, что «человеческая» еда стоит на другой полке. Я думаю, вы уже догадались, что Соколов всё перепутал, оставил кота без еды, которую потом очень хвалил за «вкусность», признавшись, что всё-таки её пришлось немного подсолить.

Разговор по душам с Марианной Евгеньевной, натолкнул меня на мысль, что из нашей беседы может получиться интервью, что я со временем и сделал:

Андрей Поляков: Марианна Евгеньевна, Вы в Сумах впервые. Что Вам сразу бросилось в глаза?

Марианна Роговская: Сама природа. Небесная высь. Очень высокое небо и деревья. Раньше такого не видела. Природа просторная. В России таких просторов нет. Думаю, что Чехов полюбил эти места не случайно, ведь добираться сюда было не так просто.

А.П.: получив приглашение приехать в Сумы, Вы сразу согласились?

М.Р.: Да. Я, в общем, коллега музейщиков. Я сама работала директором музея Чехова десять лет. До этого, я побывала во всех других чеховских музеях – в Ялте, в Мелихове, в Таганроге, а на Сахалине я была дважды, где снимала фильм об Антоне Павловиче. Кстати, в Таганроге мы снимали фильм о детстве великого писателя. Единственное, где я не была – это музей в Сумах. Посетить его я всегда мечтала, тем более что с директором музея мы давно дружим. С Людмилой Николаевной я встречалась в Москве. В этом году приняла твёрдое решение приехать сюда.

А.П.: О вас ещё известно, что долгие годы Вы были музой знаменитого поэта. Скажите, не было ли у Вас ощущения, что слава мужа затмевает вашу творческую жизнь?

М.Р.: Вы знаете, не было. Дело в том, что с Владимиром Николаевичем я познакомилась, когда ещё была директором музея. Я пришла на его творческий вечер.

А.П.: Тяжело было быть женой поэта?

М.Р.: Нет. Не знаю, может быть, другим женам других поэтов тяжело, но мне нет.

А.П.: До знакомства с поэтом, слышали ли Вы что-нибудь о нём?

М.Р.: Мы любили Соколова задолго до нашего знакомства. Я говорю мы, потому, что вся моя семья, мои родители, мои двоюродные братья и сёстры и, даже, мой маленький сын его любили, как поэта. Сын хорошо знал его полудетские и полуфилософские стихи. Я, конечно, была его главной поклонницей. Поэтому знакомство с ним было счастливой, ожидаемой встречей. Его сразу полюбили и мои многочисленные друзья, а это были его поклонники, его страстные читатели.

А.П: И всё-таки, Соколов очень большой поэт. Как знакомство с такой личностью повлияло на вашу жизнь?

М.Р.: Я, конечно, опасалась, что моей работе в музее придёт конец. Так оно и случилось, потому, что быть женой такого поэта было очень ответственно. Настоящий поэт далёк от житейских проблем и многое приходится брать на себя. Я конечно, со всем пылом молодости тогда ещё, энтузиазма и любви взялась за это. Поэтому с музеем мне пришлось расстаться. Но Чехова оставлять мне не хотелось.

А.П.: В чём заключался талант Соколова?

М.Р.: Кроме того, что он сам писал замечательные стихи, он обладал ещё особой способностью распространять вокруг себя творческую и гармоничную ауру. Он почувствовал, что я очень много внимания уделяю его деятельности, его золотым стихам, что я забрасываю своё литературное дело и сумел меня как-то подтолкнуть на творчество.

А.П.: В чём это выразилось?

М.Р.: В книгу о Чехове, в большое количество статей о нём и в два документальных киносценария. В книгу я поместила две научных статьи и две статьи в форме эссе.

А.П.: В браке с Владимиром Соколовым Вы долго прожили?

М.Р.: Почти четверть века.

А.П.: Каким в жизни был поэт? В какое время суток он любил писать стихотворения?

М.Р.: Писать любил на рассвете. Рано-рано, когда ещё все спали. Об этом он не любил рассказывать. Все большие поэты очень целомудренны. У меня есть подруга, которая  интересовалась не только, как он работает, но и как сидит, даже с какой стороны у него солнце во время работы. Вместо меня ей ответил наш приятель, обладающий чувством юмора. Он сказал: «Да никак он не работает. Берёт какую-нибудь бумажонку, кладёт её на коленку – раз, и шедевр родился».

А.П.: И это правда?

М.Р.: Правда. Но конечно, большие вещи он писал в ранний-ранний предрассветный час. Он любил сочинять стихи на ходу, во время прогулок.

А.П.: А где он любил прогуливаться?

М.Р.: В самом центре Москвы, бродя по переулкам рядом с Третьяковской галереей. В этом районе много старинных переулков, красивых, с сохранившимися маленькими домиками, с небольшим количеством людей в отличие от шумных улиц. Потом уже мы вместе начали ходить. Чтобы он работал за столом, такое редко бывало. После прогулок, он уже готовое стихотворение просто записывал. 

А.П.: А на Вас поэзия не перешла?

М.Р.: Наоборот, ушла. Я в юности стихи писала. И писала довольно много. Говорили – не плохо. Я даже была в семинаре у Ильи Сельвинского. Он у нас на филологическом факультете в МГУ вёл литобъединение, где было всего две девушки. Илья Львович нас хвалил. Но потом я совершенно перестала писать стихи. А уж когда с Соколовым познакомилась, тут мне и в голову не приходило что-то писать. Отец мой тоже писал стихи, и просил меня, чтобы я показала Владимиру Николаевичу свои. Я стеснялась ужасно. Десять лет я не решалась их показать. Потом всё-таки их показала. Он, в общем, их одобрил. И одобрил так, что когда я писала эссе, он говорил, чтобы свои поэтические способности я воплотила в литературных жанрах, таких как эссе или коротких мемуарах. Я его послушала, и мои некоторые вещи построены в такой немножко музыкальной форме с закольцованной композицией.

Вот, к сожалению, и всё...