Рассказ - А ты знаешь, почему мы проиграли войну Афганистану? - спросил меня мой попутчик. Мы стояли в тамбуре и курили. Ему, очевидно, хотелось выговориться. Поезд грохотал колёсами, вагон бросало из стороны в сторону, меня укачало и хотелось спать. Но пассажир не отпускал. - Ты постой, - сказал он хмуро, - не уходи. Об этом никогда не писали газеты. Никто не знает правды. Вот и тебе она, вижу, на фиг не нужна. Если честно, тема Афганистана меня действительно не интересовала. Нисколько. Ну, зашли советские войска черт знает в какую тьмутаракань. Ну, наследили там. Но ведь никто за это не ответил. Прошло. Забылось. Поросло быльем. Кому это надо было - неизвестно. - Да, - устало сказал попутчик, затягиваясь сигаретой. - Понятно, ты хочешь спать. А я тут пристаю, изливаю душу, зачем, спрашивается? Я улыбнулся. Почему в поездах пассажиры так смело, вдруг, откровенничают? Я не знаю этого парня. Может, он жулик и просто хочет прихвастнуть, мол, воевал, мол, герой. - Нет, я не герой вовсе, - будто угадал мои мысли пассажир, - вовсе нет. И если тебе не интересно, вали, завтра тебе, кажется, рано вставать. Мне действительно нужно было рано вставать и не факт, что проводник разбудит. Бывает, на маленьких станциях, пассажир утром сам встаёт, сам открывает двери вагона. Поэтому, я опасался, что могу и не проснуться и проспать свою станцию. Но для приличия ответил: - Да рассказывай, дружище, сколько той ночи осталось. Спать будем на том свете. - На том свете, - глухо отозвался мой новый знакомый. - Странно это - реально оказаться на том свете, не так ли? - Ты о чем? - удивленно поднял я брови. - Да о том, понимаешь... Что я вроде живу, а вроде и нет... Ну, после Афгана. И мой новый знакомый Александр рассказал некоторые странные истории, которые пережил на афганской войне. - Ты пойми, - тихо начал он, - мы их, духов, выжигали БТРами, вертолетами, огнеметами, стирали с лица земли их города и села, а они продолжали лезть со всех дувалов, из всех щелей. Из разваленных хижин выползали дряхлые старухи и палили по нам из старых английских винтовок начала века. Маленькие гаденыши, раненные, в крови, ползли под танки, держа гранату. Старики, уставившись в дуло огнемета, смеялись беззубым ртом нам в лицо. И где бы мы не находились, за каждым камнем, за каждым горным выступом прятались душманы. Они метали в нас дротики, отрезали головы нашим товарищам - да так ловко и быстро, что мы не могли понять откуда наши преследовали появились и куда исчезли. Наши танки, вертолёты неожиданно взрывались, но выследить стрелявшего было нереально. Духи умело маскировались и мгновенно растворялись в воздухе, на горных тропах, в ущельях. Кажется, абсолютно каждый житель Афганистана владел автоматом, гранатой, "Стингером", умел установить противотанковую мину и действовал отчаянно и решительно. В этой войне мы потеряли, практически, всех, кто прибыл захватывать ради каких-то интернациональных интересов чужую землю. Оставшиеся в живых становились безумны. И я один из них. Каждую ночь ко мне приходили все те, кого я убил: душманы, старухи, старики, малые мальчишки. Мои товарищи, те, кто уцелел, вернувшись домой, один за другим покончили с собой. Все. Потому что выдержать натиск безумных ужасающих видений невозможно. Мне казалось, что этот кошмар никогда не закончится. Оставалось либо стреляться, либо окончательно сьехать с катушек. Врачи усердно и долго пытались меня лечить. Новейшими психологическими приемами. И безуспешно. Не помогло. Регулярно, ночью мертвецы приходили ко мне, я наводил на них огнемет и стрелял. А они в ответ смеялись. Каждую ночь один и тот же кошмарный сон - я стреляю, а они, как живые, победно сверкая глазами, - хохочут. Вот такая дьявольшина. Кто-то посоветовал съездить к отцу Илиодору в Оптину пустынь - исповедаться. И знаешь, ведь полегчало. Да... Больше не приходят. Не смеются. Александр замолчал. Я не знал, как реагировать на его короткий, пылкий рассказ. Утешать? Поддержать? Но главный вопрос задать я не решался. Зачем, браток, ты и твои товарищи участвовали в этом безумии? Вам приказали? Так просто? А прикажи тебе отрезать себе палец? Проткнуть себя спицей? Вылить на себя кипяток? Сделаешь? И не поморщишься? Ведь не сделаешь. Ни за что. А в Афган полез, и всех убил, и потерял своих товарищей. Потерял свою душу. - Нет, я больше не жилец, - вздохнул Александр. - Мои мертвецы больше не приходят ко мне. Потому что я и сам теперь - мертвец.