В Троицын день 1828 года два мирных баварских обывателя, сапожники Вайхман и Бек, возвращались из кабачка, будучи сильно навеселе Часы на башне только что отбили пять часов Вдруг Вайхман остановился Бек сделал то же самое Вайхман, толкнув локтем приятеля, указал ему на щуплого подростка, который, опираясь на стены домов, медленно двигался вперед, вид его выказывал все признаки бесконечной усталости Подвыпившие ремесленники, с той слезливой сердечностью, на которую способен только добрый и пьяный человек, преисполнились состраданием к ребенку Нагнав его, они спросили, не болен ли он Подросток остановился, посмотрел на них, но не сказал ни слова в ответ Взгляд его был рассеян и лишен какого-либо выражения Приятели переглянулись не немой ли9 Они возобновили расспросы Ребенок, наконец очнувшись от оцепенения, порылся неловкими пальцами в карманах, вытащил какое-то письмо и подал его своим собеседникам

Те, удивленные, прочитали надпись на письме оно было адресовано капитану фон Весниху, командиру 4-го эскадрона 6-го полка легкой кавалерии, стоявшего в Нюрнберге Почтенные сапожники, посовещавшись, решили проводить подростка к капитану Но того не оказалось дома Их приняла его жена, в ожидании возвращения мужа, она усадила юного незнакомца и стала его расспрашивать, но не смогла из него вытянуть ничего, кроме нескольких неразборчивых слов Он повторил их несколько раз, и наконец она поняла невнятные звуки складывались во фразу «Я хочу стать кавалеристом», произнесенную на немецком языке



Жена капитана предложила ему поесть. Он живо схватил хлеб и стал есть его с жадностью. С видимым удовольствием он выпил и несколько стаканов воды, но, когда женщина предложила ему мясо и пиво, отказался от них с отвращением Лицо его немного порозовело, он потянулся, глаза сами собой закрывались. Фрау фон Весних проводила его на конюшню. Там он упал на солому и тотчас же заснул. Капитан вернулся только вечером. Жена рассказала ему об удивительном происшествии. Капитан взял в руки адресованное ему письмо: оно было написано на плохой бумаге готическим почерком, с нижненемецкими диалектными выражениями и имело следующее содержание: «Уважаемый капитан, я посылаю к вам мальчика, который желает служить в королевской армии. Его принесли в мой дом 7 октября 1812 года. Я всего лишь простой поденщик, у меня десять собственных детей и достаточно хлопот с их воспитанием. Его мать оставила мне ребенка, но я не знаю, кто она такая. Я воспитал его в христианской вере.

С 1812 года он никогда не выходил из моего дома. Никто не знает, что он у меня жил, и он сам не знает ни названия города, ни местонахождения моего дома. Вы можете расспрашивать его, как угодно, — он ничего не сможет вам ответить. Я научил его немного читать и писать, а когда его спрашивают, кем он хочет быть, он говорит, что хочет быть солдатом, как его отец. Я проводил его до Неймарка, остальной путь ему пришлось пройти одному. Почтенный капитан, не бейте его, пытаясь узнать, откуда он пришел, он этого не знает. Я привез его ночью, и он никогда не сможет найти эту дорогу. Если вы не захотите оставить его у себя, вы можете убить его или повесить в вашем камине». Подпись отсутствовала, однако к письму была приколота записка, написанная на той же бумаге и теми же чернилами, которая, по-видимому, должна была изображать письмо, оставленное матерью вместе с подброшенным ребенком: «Дитя получило при крещении имя Каспар. Дайте ему фамилию и позаботьтесь о нем, те, кто его найдет. Когда ему исполнится семнадцать лет, пошлите его в Нюрнберг, в 6-й кавалерийский полк, где служил солдатом его отец. Он родился 30 апреля 1812 года. Я бедная девушка и не могу его оставить при себе. Отец его умер». Оба письма — капитан сразу это заметил — были написаны одной рукой, но почерк был изменен. Сочинитель письма к тому же, по-видимому, не знал, что 6-й кавалерийский полк квартировал в Нюрнберге только с 1828 года.

Каким образом, спрашивается, так называемая мать могла знать об этом в 1812 году? Такой грубый обман офицеру не понравился. Он велел разбудить юного бродягу. Подозревая, что мальчик изображает идиота, чтобы получить бесплатный приют, капитан приказал ему следовать за собой и повел ТАЙНЫ ИСТОРИИ 427 его в полицейский участок. Но и там из неизвестного ничего не смогли вытянуть, кроме все того же невразумительного бормотания. Тогда полицейский, по какому-то наитию, дал ему в руку карандаш. Мальчик обрадовано схватил его и старательно вывел на бумаге детским почерком: Каспар Хаузер. Очевидно, это было его имя. Попробовали заставить его написать название места, откуда он прибыл, но он не понимал, чего от него хотят. Повторив еще раз: «Хочу быть кавалеристом» — и еще какие-то неразборчивые слова, он закрыл лицо руками и заплакал. Полицейские пожалели его. насколько можно было судить, мальчик был искренен. Они передали его в городской приют.

Каспар Хаузер был ростом четыре фута девять дюймов. У него были светлые пепельные волосы, тонкие и вьющиеся, и бледно-голубые глаза. Цвет лица бледный, кожа очень тонкая. Он с трудом держался на ногах и, казалось, едва мог ходить: и не мудрено, подошвы его ног были мягкими и слабыми, так же как и ладони. На вид ему можно было дать 16—17 лет. Он отвергал любую пищу, кроме хлеба и воды. Один запах мяса вызывал у него тошноту, он не переносил даже молока. Когда в его присутствии зажгли свечу, он казался очень удивленным. Протянув руку к огню, как будто собираясь его схватить, он закричал от боли — ожог был довольно глубокий. Не было сомнений, что он в первый раз видит огонь. В его одежде не было ничего, что могло бы навести на мысль о его происхождении. В Нюрнберге он появился в засаленной фетровой шляпе, рубашке из грубого полотна. Поверх нее была надета поношенная и фязная серая куртка, по-видимому, перешитая из другой одежды. Серые латаные панталоны, старый платок из черного шелка на шее и донельзя изношенные башмаки довершали его нищенский костюм. Эта история быстро облетела весь город.

Медики, чиновники магистрата приходили посмотреть на интересного «субъекта». Они разговаривали с Каспаром, который постепенно научился им отвечать. Бургомистр Нюрнберга Биндер часто навещал юного незнакомца и даже принимал его у себя. Он поручил учителю гимназии Даумеру ежедневно давать ему уроки. В результате, после многократных попыток, Каспар смог рассказать, сложив из обрывков и кусочков, то немногое, что он помнил из своего таинственного прошлого. Он не помнил, чтобы он жил где-нибудь, кроме каморки вроде карцера, узкого подвала, где полом служила утрамбованная земля, а свет едва проникал через высоко расположенное подвальное окошко. Спал он на соломе, ноги его всегда были босы, одежда состояла из рубашки и кожаных штанов. Рядом с ним стоял таз, который опорожняли, пока он спал. Когда он просыпался, то находил возле себя кружку с водой и кусок хлеба Каждые четыре-пять дней его навещал некий «черный человек», который говорил ему несколько слов. К концу его заключения «черный человек» научил его писать свое имя и повторять единственную фразу, кото рую знал Каспар: «Я хочу стать кавалеристом».

Спустя некоторое время; этот человек вошел в его конуру, поднял его под мышки и, переставляя по очереди его ноги, научил его ходить. Эти упражнения продолжались! много дней. Когда «черный человек» решил, что Каспар достаточно твердо держится на ногах, он отнес его на себе «в такое место, где было много деревьев». Затем он заставил мальчики идти за ним пешком. Их путешествие длилось два дня, Каспар то шел самостоятельно, то его нес на спине его спутник. Когда вдали показался город (это был Нюрнберг), «черный человек» переменил одежду на Каспаре, вложил ему в руку письмо и велел идти по направлению к «большой деревне». Так он оказался на Крестовой улице, где и встретили его бравые сапожники. Какая необыкновенная и таинственная история! Ее ярко выражен' ная романтичность усилила симпатию к Каспару окружавших его людей. Бургомистр Биндер был уверен в благородном происхождении ребенка и считал, что Каспар стал жертвой похищения. Решив докопаться до истины, Биндер опубликовал в газетах объявление, в котором просил отклик» нуться тех, кто что-либо знает о похищении ребенка в период между 1810 и 1814 годами. Вся немецкая пресса, а за ней и иностранная перепечатали статью, опубликованную в Нюрнберге.

В Лондоне, Вене, Париже и СанктПетербурге толковали о таинственном подростке, которого журналисты почему-то окрестили «европейским сиротой». Многие пожимали плечами: история были слишком авантюрной. Других, наоборот, случай с Каспаром Хаузером крайне заинтересовал. В числе последних был немецкий криминалист Фейербах, президент Королевской судебной палаты в Ансбахе. Он предпринял настоящее расследование. Искренность Каспара была признана, многолетнее его заключение доказано. В результате гипотеза о том, что только отпрыск знатной семьи мог содержаться в тюрьме столько лет и с таким тщательным соблюдением секретности, получила весомое подтверждение. 1 Но тогда этот ребенок должен был принадлежать не просто к знатной семье, но к семье с большим политическим весом. Медицинское обследование показало, что Каспар родился около 1811—1813 годов. Какая же владетельная семья в это время потеряла ребенка в младенческом возрасте? Готский альманах называет только одну такую семью: дом князей Баденских. Когда Фейербах пришел к этому заключению, бургомистр Нюрнберга, в свою очередь, получил анонимную записку с ошеломляющим вопросом: не является ли Каспар Хаузер сыном великой герцогини Стефании Баденской, который был объявлен умершим 16 октября 1812 года?

..Стефания де Богарне родилась вместе с революцией, в 1789 году. Она была дочерью двоюродного брата генерала Богарне, первого мужа Жозефины Бонапарт. В отличие от своего кузена, который стал одним из героев революции, отец Стефании одним из первых эмигрировал за границу. Девочка осталась с матерью во Франции. Мать ее вскоре заболела и умерла. Трехлетняя Стефания осталась сиротой и совсем без средств, так как имущество ее отца было конфисковано. Ее из жалости приютила графиня Батская, которая, в свою очередь, была вынуждена бежать от революции и передать девочку двум пожилым монахиням. Все детство Стефании прошло в бедности. В 1804 году, накануне провозглашения Империи, Жозефина Бонапарт рассказала Наполеону о своей кузине. Тот воскликнул: «Как! Одна из ваших родственниц живет в нужде, и я не знаю об этом!»

Он немедленно велел забрать девочку от монахинь. По его приказанию Стефанию поместили в известный пансион мадам Кампан, где воспитывались все юные девицы из консульской аристократии, начиная с сестры и падчерицы Бонапарта. А в день своего шестнадцатилетия Стефания узнала невероятную новость: император удочеряет ее, она получает титул французской принцессы, и ей предстоит брак с наследным принцем Баденским! Наполеон, желая закрепить свое положение на европейской сцене, хотел породниться с европейскими царствующими домами, но оказался в парадоксальной ситуации: европейские монархи были не прочь, но в тот момент в семье Наполеона не было ни одной девицы в подходящем для замужества возрасте, и он был вынужден использовать для этой цели родственников Жозефины. Таковы были причины принятия в семью Стефании Богарне. 4 марта 1806 года Стефания стала дочерью императора. Она переселилась в Тюильри и в течение месяца жила при императрице, которая вводила ее в курс дворцовой жизни.

Стефания была немного обескуражена, увидев жениха — наследного принца Баденского Карла-Людвига. Неловкий, глуповатый на вид, причесанный по старой моде, в пудре и с буклями, он гордо предстал перед Стефанией. «Он еще уродливее, чем я ожидала», —прошептала девушка. Свадьба была отпразднована с большой помпой: император приказал, чтобы церемония «была организована по образцу церемониалов старого режима, и даже еще пышнее». Затем молодая супруга отправилась в дорогу в свой новый дом, в другую страну. Ей, неопытной девушке, предстояло войти в семью, где в течение многих лет плелись самые черные интриги. Правивший Баденом великий герцог Карл-Фридрих был женат после смерти первой жены, Каролины Гессенской, на Луизе Гейер, которую он сделал графиней Хохбергской. Этот брак был морганатическим, и три его сына от графини не должны были унаследовать его трон. Но то, что ее сыновья не имели права на власть, ничуть не смущало графиню Хохсберг. Единственным законным наследником Карла-Фридриха был принц Карл, женившийся на Стефании Но графиня хотела, чтобы ее сыновья заняли официальное место в семье великого герцога. А чтобы закрепить трон за своими детьми, герцогиня — женщина без предрассудков — была готова на все...

Падение Наполеона поставило несчастную Стефанию в самое печальное положение. У Карла-Людвига и Стефании было пятеро детей: три девочки, которые отличались цветущим здоровьем, и два мальчика, умершие в младенческом возрасте. Первый сын Стефании, родившийся 29 сентября 1812 года, был в прекрасной физической форме и в течение двух недель после рождения развивался вполне нормально Внезапно, в ночь на 15 октября, ребенок заболел и назавтра, в 6 часов, умер. Второй сын Карла и Стефании родился в 1816 году и спустя год тоже умер. Для Хохсбергов больше не существовало препятствий. Графиня торжествовала: ее сын Леопольд в 1830 году взошел на баденский трон. ...И вот бургомистр Нюрнберга получил послание, в котором предполагалось, что Каспар Хаузер — сын великой герцогини Стефании, который, по официальным сведениям, умер в 1812 году! Тем временем «европейский сирота», окруженный заботами всего Нюрнберга, активно работал над своим образованием. Учеба ему давалась легко, особенно он преуспел в музыке: спустя год после встречи с Вайхманом и Беком он уже неплохо играл на клавесине. 17 октября 1829 года в обеденный час профессор Даумер, у которого Каспар Хаузер жил в последние месяцы, был удивлен, когда его юный пансионер не вышел к обеду — обычно он был пунктуальным.

Профессор и его жена громко позвали его и, наконец, пошли искать. Они обошли весь дом и вдруг на ступеньках, ведущих в погреб, увидели кровь. Быстро спустившись по лестнице, они нашли Каспара без сознания, с окровавленной головой, едва дышавшего. Рана не была смертельной, и его выходили. Когда Каспар смог говорить, то рассказал, что, спустившись во двор дома, заметил проскользнувшего мимо человека, «лицо которого было черным, как будто бы покрытым сажей». Он подумал, что это трубочист, и не придал встрече значения. Когда он выходил из туалета, незнакомец внезапно появился перед ним и нанес ему сильный удар по голове. Каспар упал и потерял сознание. Очнувшись, он, опасаясь, что убийца где-то рядом, спустился в погреб, держась за стенку, и на последней ступени снова потерял сознание. Целый месяц Каспар пролежал в постели Покушение на его жизнь привлекло к нему внимание высших властей. Король Баварии Людвиг лично распорядился, чтобы Каспар отныне постоянно находился под охраной вооруженных людей. Расследование тайны «европейского сироты» зашло далеко, так далеко, что следовало его остановить! Слишком многих высокопоставленных лиц пришлось бы потревожить.

Именно это бесстрашно утверждал Фейербах в своей брошюре, опубликованной в начале 1831 года. «Все уровни, — писал он, — все высоты и глубины не могут быть достижимы для руки гражданского правосудия, в виду тех границ, за которыми есть обоснования искать гиганта, виновного в подобном преступлении, правосу^ дию, чтобы дотянуться до этого гиганта, необходимо иметь в своем рар^ поряжении трубы Иисуса Навина или, по меньшей мере, рог Оберона». Фейербах намекал на то, что следствие вынуждено остановиться перед воротами королевского дворца... В конце 1831 года некий лорд Стенхоуп неожиданно заявил, что он займется образованием Каспара, и с этой целью намерен увезти его в Англию и даже усыновить. Муниципалитет Нюрнберга, который платил за содержание мальчика в течение трех лет, с готовностью согласился передать на попечение англичанина «европейского сироту». Однако Стенхоуп ограничился переводом Каспара в соседний город Ансбах, где он поместил его в пансион под опеку учителя по фамилии Мейер. Ни о путешествии в Англию, ни об усыновлении больше речи не было.

Два года протекли в маленьком городке, который, казалось, сохранился в неприкосновенности со времен средневековья. Каспар прожил эти годы в относительном спокойствии, но эта перемена в жизни оказалась для него несчастливой. Стенхоуп своими обещаниями, которые он не исполнил, вскружил мальчику голову, его часто посещало чувство горечи и обиды. К тому же его хозяин, Мейер, человек скаредный и грубый, обращался с ним плохо: он считал мальчика обманщиком. 14 декабря 1833 года Каспар, выходивший из дома один, вернулся окровавленный, едва держась на ногах. «Он меня убил...» — прошептал юноша. На этот раз рана была серьезной. Доктора не скрывали своего беспокойства. Каспар какое-то время оставался в сознании и рассказал, как к нему подошел незнакомец и пообещал дать какие-то сведения о его родителях. Он назначил Каспару свидание в сумерках в уединенном месте городского парка, где обещал передать мальчику необходимые документы. Каспар доверчиво принял предложение незнакомца. Тот уже ожидал его в назначенном месте и протянул ему небольшой кошелек и папку, но, будто по неловкости, уронил эти предметы на землю. Каспар нагнулся, чтобы подобрать их, и в этот момент неизвестный нанес ему удар стилетом слева...

Выслушав этот рассказ, Мейер пожал плечами. Он опять подозревал обман. Упорствуя в своем скептицизме, он считал, что Каспар сам ранил себя, чтобы подогреть к себе интерес со стороны публики. Однако в парке, на месте, указанном Каспаром, был найден небольшой кошелек из красного шелка, а в нем листок бумаги, на котором искаженным почерком было написано следующее: «Хаузер может вам сказать, кто я такой и откуда явился. Чтобы избавить его от этого труда, я скажу вам сам, что я пришел от баварской границы... на... Я назову вам даже имя... М.Л.О.». Папка же исчезла. Дождь смыл все следы на земле. Вскоре врачи объявили, что Каспар безнадежен. Утром 16 декабря у него начался бред, и вечером он умер. На том месте, где он получил смертельный удар, был поставлен памятник. На камне выгравирована надпись на латыни: «Здесь неизвестный был убит неизвестным». Герцог Людвиг Баварский назначил тысячу дукатов за голову убийцы Каспара Хаузера. И... также подвергся пристальному изучению общественности: если он дает такие деньги за поиск убийцы, то, может быть, речь идет об убитом наследнике престола? Многие исследователи пытались раскрыть волнующие тайны появления и исчезновения Каспара Хаузера. На эту тему написано более 2 тысяч статей, книг, даже стихов. Работы немецких и французских историков отчасти пролили свет на эту историю.

Представляется вероятным, что Каспар Хаузер действительно был сыном великой герцогини Стефании. Два покушения на него отчасти доказывают это: «Я верю только в такие истории, свидетели которых убиты», — сказал в свое время Паскаль. Эдмон Бапст в своем исследовании «В борьбе за Баденский трон» (Париж, 1930 год) пришел к совершенно определенному выводу на этот счет. Накануне Первой мировой войны в распоряжение исследователей на короткое время попали «секретные мемуары» Стефании Богарне, великой герцогини Баденской. В маленькой записной книжке, в которую приемная дочь Наполеона записывала главные события своей изломанной жизни, она заявляет, что знает совершенно точно, что несчастный молодой человек, убитый в Ансбахе, был ее сыном.

Если принять эту версию, то каким образом факты вписываются в эту гипотезу? Точно известно, что принц родился 29 сентября 1812 года. Болезнь его была внезапной. Кормилица оставила его в полном здравии; спустя несколько часов, когда она вернулась к ребенку, дверь комнаты была закрыта, и ей сказали, что врачи оказывают помощь ребенку. Через некоторое время ей объявили, что ребенок умер. По распоряжению великого герцога соборование исполнила взволнованная акушерка; не могли даже дождаться прибытия дворцового пастора, так спешили... Имела ли место подмена? Кто ее организовал и для чего? Какого ребенка подложили на место маленького принца? Вероятно, всей операцией руководила графиня Хохберг. Разъяренная появлением преграды между ее сыновьями и троном, она решила это препятствие уничтожить. Она могла бы отравить ребенка, но выбрала более хитрое средство — подмену. Больной ребенок, который займет место принца, умрет, но она сохранит заложника.

Если Стефания не произведет на свет наследника мужского пола, корона перейдет к принцу Людвигу. А принц Людвиг обещал ей никогда не жениться — таким образом, дорога будет свободна для сыновей графини. Маленький принц, который станет жить под строгой охраной в тайном убежище, будет ценным орудием, чтобы заставить принца Людвига сдержать свое обещание безбрачия. В случае, если он захочет жениться, ему пригрозят, что выпустят из тюрьмы законного наследника. Исследователи даже отыскали следы подложенного ребенка — он был сыном бедного рабочего из Карлсруэ и носил имя Жан-Эрнест-Жак Блехнер. А маленький принц, превращенный в Каспара Хаузера, был передан Францу Рихтеру, егерю из Пилзаха, что в сорока километрах к юговостоку от Нюрнберга. Когда великая герцогиня Стефания, оставшаяся вдовой в двадцать девять лет, узнала о появлении в Нюрнберге Каспара Хаузера и о том, что некоторые считают его ее сыном, она воскликнула: «Если бы это было правдой! — И добавила грустно: — Но это невозможно...» Но ее мучила эта тайна. Она вспоминала обстоятельства смерти сына и то, как ей не позволили посмотреть на мертвого ребенка...

Стефания решилась тайно увидеть Каспара во время его ежедневной прогулки в Хофгартене, городском саду — том самом саду, где его убили год спустя. Когда Стефания увидела приближающегося Каспара, то едва не лишилась чувств: все в Каспаре напоминало ей мужа, герцога Карла-Людвига: «...тот же рост, те же плечи, такая же посадка головы, такая же походка». Но герцогиня, из понятной осторожности, не могла сказать окружающим о своем открытии. А тем временем Каспара убили. Итак, если верить документам и устным свидетельствам, Хаузер явился жертвой политических интриг. Приемный внук Наполеона не должен был получить трон и заплатил жизнью за свое происхождение. Однако в последние годы к разрешению загадки подключилась современная генетика. Генетический анализ биологического материала, взятого от ныне здравствующих потомков Стефании Баденской и Людвига Баварского, а также анализ останков несчастного Каспара однозначно позволили сделать вывод: ни о каком родстве с немецкими княжескими фамилиями не может быть и речи. Так что, скорее всего, правы были те из современников, которые называли отцом «европейского сироты» некоего солдата 6-го кавалерийского полка, расквартированного в Нюрнберге...

Авторы: Николай Николаевич Непомнящий, Андрей Юрьевич Низовский
http://a-nomalia.narod.ru/100tayn/78.htm