(детектив) Глава 4 Егор позвонил Ляле и сказал только одно: "Его ученики". Ляля хмыкнула в ответ, прошептала заговорщицки: "Да, Ежик", и положила трубку. Егор валялся на койке и ждал звонка от Ляли. Она должна была передать задание Алле, и он надеялся, что та быстро соберёт информацию об учениках Юнь Тинь, среди которых были и приехавшие на учебу из Китая. Побеседовав с студентами, несложно было установить тех, кто страстно симпатизирует родной компартии. Убить по заданию родины представителя запрещенной организации Фалуньгунь мог один из таких фанатиков. А посылать специального киллера для этого, очевидно, не имело смысла. Хотя, кто знает... Но Ляля не перезвонила ни в этот, ни на следующий день. Значит, Алла либо ещё не занималась этим вопросом, так как у неё своих дел на телевидении по горло, либо дорабатывает собранный материал. Вместо Ляли позвонили с незнакомого номера. - Здравствуйте. С вами говорит Мирон Фурзенко, адвокат. Фурзенко нзначил встречу в конце рабочего дня, на восемьнаднать часов. Егор, закончив разговор, озадачился: откуда адвокату известен его новый номер? Его знают только двое - Алла и Ляля. Журналист позвал дежурного полицейского. - Я просил адвоката. - Адвокаты заняты, много работы, но на днях... - Ясно, - ответил Егор, хотя ничего не было ясно. - А зачем вы меня сторожите? Все равно никуда не убегу. Полицейский загадочно прищурился: - Приказ. Ляля не звонила. И Егор загрустил. А ведь если киллером является фанатик-коммунист, то Алла, явившись к студентам с распросами, подвергается серьезной опасности. - Какой же я дурак! - переживал Егор. - Кто-то прикончил беднягу художника, распанахал голову мне, а теперь я посылаю к этому лешему в лапы беззащитную девчонку. Он хотел было звонить Ляле и сказать "Алле - отбой", как тут в палату вошёл высокий элегантный мужчина и протянул руку: - Приветствую вас, Егор. Я из адвокатской конторы по защите прав журналистов. Ваша коллега сообщила мне о вашей проблеме. Егор обрадовался. Значит, Алла вновь позаботилась о нем и пригласила для него адвоката. Переговорив с Фурзенко, решили придерживаться версии полиции. Пока. Чтобы снять подозрения. Мол, действительно, - много выпил, был крайне расстроен произошедшим, хотел взять у соседей пострадавшего интервью, помнит урывками - как добрался, как оказался в павильоне художника, как будто привиделась какая-то картина, дальше - полный провал в памяти. Адвокат составил отчёт, переговорил со следователем, с Егора сняли обвинения, охрану убрали. Но предупредили - пока никуда не выезжать из города. На следующий день Егору разрешили выйти на территорию госпиталя в парк. Высветился звонок от Ляли. - Дядя Ежик, привет. Появилась зацепка. Ученик Лю Нинь. Он обнаружил тело. И ещё. Журнал "Тайм" хочет связаться с вами. - Ясно. Отлично. - Пока. И снова Алла. Егор был уверен - это именно с её подачи редактор "Тайм" направлен к нему. Из "Тайм" позвонили ближе к вечеру - в США начинался день. - Мистер Егор Лозко? Здравствуйте. Редактор журнала "Тайм" Джулия Брэк. Обладательница приятного женского голоса спросила, может ли он сообщить что-либо новое о гибели знаменитого украино-китайского художника? Егор ответил, что знает пока немного. Но кое-что сообщить может. Он рассказал о связи Юнь Тинь с организацией Фалуньгунь. - Это интересно сообщение. Вы могли бы подготовить материал об этом и прислать нам в течении... двух- трех часов? - Хорошо. Сделаю. - Вы не хотите спросить меня о размере гонорара, мистер Егор? Егор усмехнулся. - Конечно, хочу. Дама из "Тайм" назвала цифру. Егор обдумывал услышанное. - Вас устраивает эта сумма? Или...? Егор смутился: - Конечно устраивает, но... - Да, понимаю, вы ожидали от "Тайм" большего. Давайте договоримся так - первый материал пробный. Далее - вы готовите все более захватывающие сообщения, все больше интригуете читателей, и ваш гонорар, соответственно, стремительно растёт. Главное - писать только проверенные и достоверные статьи. Годится? Егор от такого заманчивого предложения "Тайм" пришел в замешательство и мгновенно забыл про травму. Он чувствовал себя приподнято, совершенно здоровым и готов был, как говорится, рвать и метать. Доктор осмотрел пациента и, по его настоянию, хотя и неохотно, дал добро на выписку. - Только будьте осторожны, - напутствовал пациента, - а то меня предупредили, что вы ещё тот сорви-голова. В "Караване" его встретили мрачно. Редактор объявил ему об увольнении. А точнее, что он уволен по собственному желанию. После визита и распросов полицейских о его вменяемости и склонности к неадекватным поступкам в состоянии алкогольного опьянения, редакция решила расстаться с неблагонадежным журналистом, бросающим тень на безупречную репутацию журнала. Егор был обескуражен, но не слишком огорчён. Глянцевый журнал избегал острых политических материалов и не копался в личных делах успешных людей, проихождение капитала которых многим казалось довольно сомнительным. А это стесняло возможности журналиста, которого интересовали живые истории, злободневные проблемы общества, а не прилизанные, припудренные, политые сладкой патокой. Он уверен, что любая киевская газета охотно возьмёт его, уже известного в журналистских кругах, как дерзкого и смелого автора, на постоянную или внештатную должность. Если что, он готов работать и в горячих точках. Из звонка вострушки Ляли он узнал, что его ждут в популярном тусовочном баре, где собираются стриженные ёжики. Егор улыбнулся - он хорошо знал этот бар за Крещатиком, в кинотеатре "Украина". Здесь часто тусовалась молодёжь перед премьерой фильмов модных кинорежиссёров. В обычные дни в баре было спокойно, и Егор назначал здесь встречу своим коллегам или тем, с кем хотел побеседовать без лишних свидетелей. Заскочив из больницы домой, он быстро привёл себя в порядок, принял душ, побрился, облачился в свежую рубашку и джинсы, кроссовки, на голову, поверх бинтов, натянул молодёжную спортивную шапочку, одел легкую куртку, на шею набросил на французский манер, небрежно, - шарф. На улице нырнул в метро, выходил пару раз на разных станциях, плутал. оглядывался, нет ли за ним слежки. Может, эти меры предосторожности были и лишними, но уж лучше это сделать - ради безопасности Аллы. В баре было пусто. Егор заказал два коктейля "Крещатик" - с шампанским, грейпфруктовым ликером и горячий шоколад. Алла задерживалась. Наконец, она ворвалась, как вихрь, в бар и радостно бросилась к Егору с дружескими объятиями. - Неужели это ты, Ежик? Ну, хорош детектив! А куда подевались твои колючие патлы?! Вихрастые длинные волосы Егора всегда завораживали девчонок, и они любили трепать его гриву, чем ужасно надоедали ему. Поэтому он решительно сбривал на голове все волосы, оставляя лишь на на макушке колючий пучок, да и тот был полностью удален хирургом. - Теперь я лысый еж, - усмехнулся Егор. - Ничего, дружище. До свадьбы заживёт и отрастет. Друзья выпили шипучие коктейли, шоколад и слегка расслабились. Их дружба была старая и проверенная. В огромном людском штормящем море эти двое знали, что могут всегда положиться друг на друга. Вот и теперь, Алла, не долго думая, выложила на стол фотографии с места преступления. - Достать эти снимки не составило большого труда, - сказала она. - Я наведалась к знакомому корреспонденту, который делал фотографии для криминалистов. И скопировала их. Вот, смотри. Художника, несомненно, убили, когда он работал. Егор пристально разглядывал фото - художник лежит на спине в рабочей одежде и фартуке. - Он в тот роковой момент работал над картиной, - сказала шёпотом Алла, - его фартук заляпан краской. Юнь пользовался одноразовыми фартуками и каждый день их менял, так как любил чистоту и порядок в мастерской. Друзья продолжали обсуждать открывшиеся на фото детали. - Рана, вижу, не одна, - заметил Егор. - Две или три. - Нет, четыре, - ответила Алла. - Криминалист-фотограф сказал, что четыре. И все не смертельные. Художник умер от потери крови. - Почему же он не выполз из павильона за помощью? - Может, сначала отравили или подсыпали снотворное? Но этого мы не узнаем никогда, - вздохнула Алла. - Дело закрыто. - Да, кто-то хочет, чтобы дело было закрыто, - заметил Егор. - И не удивительно. Художнику делали заказы известные политики. Чтобы их фамилии в связи с убийством не засветились в прессе, наверное, решено было дело замять. Егор посмотрел фото с мольбертом. Картины на нем не было. - Если он работал, то куда подевалась картина? Алла пожала плечами. - А что, если убийца отставил её к стене, к другим незаконченным работам? Егору показалось странным, что убийца, если предположить, что это был коммунист-фанатик, сначала спрятал картину, потом вернулся за ней и похитил? - Вот именно. Никакой логики. Если ты киллер-фанатик, то зачем тебе картина? Это же улика. Алла предложила оставить пока гипотезу о киллере-коммунисте до уточнения информации. Учеников у художника было много. Они приходили в его мастерскую в любое время. Ключ от калитки на заднем дворе усадьбы лежал просто в почтовом ящике. Павильон никогда не закрывался. Работать можно было даже в отсутствие художника. В другом конце просторной мастерской, у стены стояли работы учеников, мольберты, растворители, подрамники. - Но как учеников в городок пропускала бдительная охрана? Алла рассказала, что жители городка, солидные и обеспеченные люди, были недовольны тем, что на территории шатается всякий сброд, патлатые студенты, подозрительные личности, скорее всего, наркоманы, в их числе узкоглазые, которые лезут, как тараканы, во все щели, их миллиарды, теперь просочились и на украинские рынки, в бизнес, образование. Местные не раз угрожали художнику. Требовали, чтобы он убирался из их городка. Однажды случился поджог коттеджа. Избили одного первокурсника китайца, и он срочно уехал на родину. - Версия "мести" художнику местными толстосумами мне не нравится, - вздохнула Алла, - Это вызовет кривотолки, мол, какая, к черту, демократия, если у нас преследуют и убивают эмигрантов? - Да, - согласился Егор. - но это имеет место быть. Поэтому данную версию не следует сбрасывать со счетов. На то она и демократия, чтобы бороться с беспределом всяких нечистых на руку дельцов. Мешает им, видите ли, художник. Человек искусства создаёт своими руками прекрасные вещи, а зажравшиеся "буратинки" угрожают ему, гонят, поджигают жилье. Решили, что об угрозах местных информацию в "Тайм" пока попридержать - до уточнения данных. Егор съездит в городок, опросит соседей и установит, кто именно и почему угрожал Юнь Тинь. - А это что такое? - поинтересовался Егор, рассматривая на фотографиях выстроенные под стеночкой майонезные баночки с желтой полупрозрачной жидкостью. - Урина, что ли? Алла рассмеялась. - Похоже на то. Егор осторожно почесал голову - рана слегка ныла. - Наш друг увлекался уринотерапией? - Понятия не имею, - усмехнулась Алла. - Да только в отчёте патологоанатома значится: нарушений в здоровье не обнаружено. И выглядел Юнь в свои шестьдесят - как молодой аполлон. Егор присвиснул: - Не знал, что ты поклонница "папиков". - Ну хорош он был, что я тебе скажу, действительно хорош! Девки по нем с ума сходили. Кстати, натурщицам Юнь не платил ни копейки. - Как так? - изумился Егор. - Скряжничал? Экономил в пользу Фалуньгунь? - Никак нет, Юнь их любил. А они его, - усмехнулась Алла. - А ты откуда знаешь? - прищурился Егор. - А оттуда. - Ты что-то от меня скрываешь, - пробурчал Егор. - Колись, пока я не психонул. Алла пожала плечами. - Да ничего особенно я тебе не расскажу. - Нет, всеми фибрами чую - есть что тебе рассказать. - Ладно, - сдалась Алла. И расщедрилась откровенностями из личного знакомства с Юнь. - Как-то подходит ко мне на Андреевском спуске, на День Киева, азийский мужчина, атлетического сложения, с окладистой седой бородкой и усами, интересный такой, одет как-то вольно, в просторную рубаху и штаны, в широкополой соломенной шляпе, сразу видно - чудак, говорит с акцентом. Спрашивает: - Не согласились бы вы, очаровательная пани, позировать мне обнаженку? - Как-как? Так и сказал? Обнаженку?! - Егор расхохотался. - Ну и барсук! Вот так, значит, он и кадрил хорошеньких простушек. Будь я рядом, ноги бы ему повыдергивал. - Ну зачем так жестоко обращаться с гением? - притворно сердилась Алла. - Тем более, что я ему отказала. - Ф-фу, - с облегчением вздохнул Егор. - Правильно сделала, что отшила наглеца. Тем более, что сам-то совращенец получал успех и славу, а как платить девчонкам - так зась. - Ну почему же - зась? Он делился с своими пассиями самым драгоценным - восточным искусством любви. - Что? - Егор с подозрением смотрел на подругу. - И ты... Так! Егор встал и прошёлся туда- сюда перед столиком. Алла насмешливо наблюдала за другом. - Я понял. Сначала отказала. Но затем пошла. Дальше. - Рассказывать со всеми подробностями? - Да, - ответил Егор, вернувшись за стол. - Как можно подробней. - Журнал "Тайм" будет в восторге от новых, открывшихся обстоятельств дела, - мрачно пошутил журналист. - Юнь Тинь тогда держал мастерскую на Андреевском спуске. Я решила сделать репортаж о модном художнике. - А, это теперь так называется: репортаж, - пробурчал Егор. - Да не волнуйся ты так, Ежик, - усмехнулась Алла. - Это было только один раз. - Что?! - вскричал Егор. - Что было только один раз? Аллу забавляла ревность Егора. Ей так захотелось погладить его вихрастую макушку. Но увы, вихрастой теперь она станет не скоро. - Егорушка, Ежик, мы с тобой старые друзья, я... - Не надо юлить, - прервал её Егор. - Мне нужны подробности. И дружба тут ни причем. Алла не сомневалась - Егору не понравится то, что она расскажет. Но ради дела... - В его мастерской была идеальная чистота. Юнь сказал, что рисует натурщиц за один сеанс. Деньги не платит. В искусстве материальное, меркантильное, корыстное должно стоять на последнем месте. Иначе картина не получится. А вот если получится, то и картина, и модель останутся в истории как предмет искусства и совершенства на века. Спросил, согласна ли я позировать на таких условиях. Я кивнула утвердительно. И мы приступили к работе. Егор после этих слов ещё больше помрачнел. -Дальше! Я слушаю. - Не знаю почему, но я не чувствовала при Юнь ни стеснения, ни робости. Как будто между мной и этим незнакомым седовласым мужчиной не было никаких преград. В мастерской находился старинный, с бронзовыми статуэтками по бокам, камин, уютно потрескивали горящие поленья, звучала нежная малазийская музыка и я будто растворилась в какой-то сладкой, невесомой неге. Егор недовольно поморщился: - "Тайм" подобные сантименты не интересуют. Что было дальше - как работал Юнь, что говорил, что делал? - Да, он писал быстро, - поодолжала мечтательно Алла, - и постоянно подливал мне вкуснейшие ликеры, рядом, на серебряном подносе лежали сушёные захаренные фрукты: дыни, инжир, финики, манго. Он мало говорил. Иногда бросал, будто мимоходом, замечания - в какую сторону повернуться, как изогнуть тело. И сыпал, сыпал бархатным, завораживающим голосом комплименты в адрес каждой клеточки, каждого уголка моего тела. - Например? - Егор чувствовал, что в нем просыпается зверь. Вот какие тайны, оказывается, скрывают картины с обнаженными прелестницами. На самом деле каждое художественное полотно это скрытое видео соблазнения и обладания. Кто-то в мире требует полного запрещения порнографии. Кого-то в пустыне забивают камнями за мелькнувшую из под юбки голую пятку. А тут... Алла безмятежно улыбалась, вспоминая то, что, как нежданное волшебство мелькнуло в её жизни однажды и исчезло. - Он говорил: " Так, моя богиня, опусти чуть чуть свой хрупкий фарфоровый подбородочек. Реснички свои божественные прикрой, такие золотистые, такие густые, длинные... - И чем это закончилось? - нетерпеливо перебил Егор. Алла решила, что её друг пока ещё не готов к её откровениям. И уже менее охотно продолжала. - Мастер писал стремительно. Через какой-то час, другой, абрис моей фигуры, возлежащей на шелковых простынях, был в целом готов. Юнь набросил на мои плечи тёплый плед и подвёл к холсту. Я увидела впервые себя на картине, написанной истинным творцом. И обалдела. Передо мной на легких, шуршащих полстынях лежала юная, томная, зовущая к телесным наслаждениям красавица. Это была и я, и не я. Тело было не просто великолепным. Оно было само совершенство. Белоснежная кожа светились жизнью, молодостью, страстью и нежностью. - Сколько тебе было тогда? - поинтересовался насупленно Егор. - Шестнадцать. - И ты уже работала корреспоодентом? - Внештатным. - Продолжай. - Единственное, что было пока не прорисовано на картине, это рука. - Рука, - механически повторил Егор, мучительно что-то припоминая. - Как обьяснил Юнь, моя рука, увы, не отвечает канонам анатомической красоты. И нужно подыскать для этого другую модель. - Не отвечает... Рука... - Что ты там бормочешь? - поинтересовалась Алла. - Да, вспомнил, - воскликнул Егор. - Рука. Там, на вернисаже я встретил странную даму. Она уверяла меня, что её дочь, с которой писалась представленная там картина, пропала. - Вот как? - Да, она, кажется, была искренней. И очень горевала. И я уже было поверил бытующим слухам, что модели, которых писал Юнь, бесследно исчезают. - Да, такие слухи витали, - подтвердила Алла. - Но с тобой же ничего такого не случилось? - А ты бы хотел этого? - рассмеялась Алла и посмотрела на часы. - К сожалению, мне пора. Муж ждёт. Егор пристально посмотрел на Аллу. Какой ещё муж? - Что ты так смотришь на меня? - усмехнулась Алла. - Что, у меня не может быть мужа? - Ну конечно, после обучения восточным любовным изыскам ты, наверное, уже не можешь остановиться, - подковырнул подругу Егор. - Тебе мало, нужно ещё, еще и ещё. - Да, нужно, - подразнивала его Алла. - Все, до встречи. Девушка хотела на прощанье поцеловать Егора, но он сердито отвернулся. Аллу забавляла эта мальчишеская ревность. Она собралась уходить. - Да не волнуйся, Ежик. Ты же меня знаешь - я приверженица матриархата, как женщины племени мосо. Мне нужен муж на час и - до свидания. - А если родятся дети? - язвил Егор. - Если родится мальчик, назову его - Юнь Тинь, - парировала, смеясь, Алла.