Что для человека является главным в жизни, каждый из нас понимает по-своему. Перечитав десятки "правил жизни" на сайте любимого мной журнала Esquire, я сделал небольшую подборку, так и назвав ее: "Известные люди о главном".


Иногда о важных вещах лучше говорить с незнакомыми людьми — с теми, кого ты больше никогда не увидишь.














Любую жизнь можно уместить на одном листе бумаги.

Я из тех людей, кто, выходя на гребень моста, всегда думает о том, чтобы прыгнуть вниз, чувствуя нестерпимую щекотку в самой середине горла.

Чем старше ты становишься, тем проще, оказывается, заплакать.

Закат всегда подступает незаметнее, чем рассвет.



Я мало сейчас думаю про прошлое — я уже там был. Мне больше интересно, что будет со всеми нами.

Чаще всего люди утрачивают способность к дерзанию. На этом все — можно ставить точку.

Действительно цивилизованным достоин называться тот, кто способен увлеченно трудиться всю свою жизнь. Даже если ему не нужно зарабатывать на хлеб насущный.

Чего я боюсь? Где эта ужасная белая моль, которая здесь летала?




Вы можете заниматься трансцендентальной медитацией, можете ходить в церковь и молиться, а можете лечь на койку у психоаналитика и следить за тем, как из глубин вашего подсознания всплывают пузырьки правды о вас самих.

В Израиле за один день можно побывать в святых местах трех мировых религий. Конечно, кто хочет, тот может сказать: если это место настоящее, значит, то ненастоящее, и наоборот. Но я никогда не понимал, зачем так говорить. Гораздо лучше сказать: здесь Иисус накормил алчущих пятью хлебами. А отсюда Мухаммед поднялся на небеса.

Все мы в какой-то момент задаемся религиозными вопросами. Но тайна — она и есть тайна. В конечном счете исходишь вот из чего: что я сам считаю важным? Во что я готов безоговорочно поверить?

Все на свете двоично: либо удалось, либо нет. Вселенная говорит на языке математики.


Гоблины — не злодеи, у них просто высокий уровень коррупции.

Большую часть своего времени я борюсь с естественной инертностью ленивого человека. Старый университетский преподаватель мне однажды сказал: «Дело не только в помехах, мой мальчик, но и в страхе, что тебе помешают».

Не имея возможности пользоваться карандашом или ручкой, чувствуешь себя беспомощным, словно курица, оставшаяся без клюва.

Ни один человек не может судить о собственной святости.

Я стал менее циничным, чем был, потому что помню собственные грехи и глупости.

Человеческое сердце гораздо лучше человеческих поступков, и уж тем более слов.


Нет ничего страшнее закрытой двери.

Месть сладка, при этом от нее не толстеешь.

Я знаю идеальный способ вылечить больное горло — перерезать его.

Из блондинок получаются лучшие жертвы.







Мы испортили нашу планету из жадности. В известном смысле что-то делать на этой планете настолько поздно, что мне важнейшими кажутся самые простые вещи, такие как беседа, или прогулка с кем-нибудь, или манера определенного облака проплывать мимо.

Учеба — это 95% выброшенного времени и 5% чего-то по-настоящему важного.

Люди слишком много думают о том, что модно. Для меня это не имеет никакого значения. Все, что становится модным, в любом случае принадлежит прошлому.


Джармуш однажды сказал мне: "Быстро, дешево и хорошо — из этих трех вещей нужно всегда выбирать две. Если быстро и дешево, это никогда не будет хорошо. Если это дешево и хорошо, никогда не получится быстро. А если это хорошо и быстро, никогда не выйдет дешево. Но помни: из трех все равно придется всегда выбирать два".

Мир просран. Мы погребены под тоннами информации, которую путаем со знанием. Мы не отличаем достаток от избытка и богатство от счастья...  Мы просто макаки, у которых есть деньги и оружие.

Если бы дерьмо хоть чего-то стоило, беднякам запретили бы иметь задницы.

Все временно, даже вечность.

Всегда лучше сгореть, чем сгнить.


Мы всего лишь развитые потомки обезьян на маленькой планете с ничем не примечательной звездой. Но у нас есть шансы постичь Вселенную. Это и делает нас особенными.

Главный враг знания — не невежество, а иллюзия знания.

Всю свою жизнь я поражался тем главным вопросам, с которыми нам приходится сталкиваться, и пытался найти дли них научный ответ. Возможно, поэтому я продал больше книг про физику, чем Мадонна про секс.

Там, где есть жизнь, есть надежда.

Пожалуй, я верю в Бога, если под Богом вы подразумеваете воплощение тех сил, которые управляют Вселенной.

Эйнштейн никогда не принимал квантовую механику из-за присущего ей элемента случайности и непостоянства. Он говорил: "Господь не играет в кости". Он был неправ дважды. Наличие черных дыр доказывает, что Господь не только играет в кости, но еще и бросает их туда, где никто не сможет их увидеть.

Жизнь была бы очень трагичной, если бы не была такой забавной.

Очень важно просто не сдаваться.


В детстве все дрались до крови. Подраться с кем-то до крови значило победить.

У меня нет однозначного ответа на вопрос, почему я еще жив.







Никогда не выяснял своих отношений с Богом. Мне, в отличие от Терри Гиллиама (британский кинорежиссер — ред.), и так все понятно.

От окружающего мира я спасаюсь у себя в комнате. Сажусь и занимаюсь своими делами. Дома меня почти никто не трогает, дома меня уже все знают.

Я люблю старые трамваи. В этом нет никакой метафоры современности, никакой булгаковщины. Красивые они, вот и все.

Я не знаю, хороший я человек или плохой. Не мне судить. Умру — узнаю.


Просыпаясь, я все чаще говорю себе: "Рая не существует, старик".