1.
Историк Иван Тимофеевич С., многоуважаемый как самим собой, так и остальными членами общества человек, однажды снизошёл до того, что украл у продавщицы пирожков Клары Викторовны У. баночку мёду. За что ему, по местному обычаю, обрили бороду. А борода эта была длинною во всю его сознательную жизнь. Клара же Викторовна вдруг заметила, что без бороды Иван Тимофеевич довольно-таки ничего, и его гладкий подбородок неплохо сочетается с её мебелью. В это время Иван Тимофеевич сидел у окна и с грустью вспоминал о бороде, о конфискованном мёде, который он готов был есть всю свою оставшуюся жизнь, жизнь, которую, он чувствовал, вскоре придётся начать заново и совсем по-другому.
2.
Одним летним полднем, через несколько дней после того, как Иван Тимофеевич С. заново и по-другому начал свою жизнь, а мебель Клары Викторовны У. обрела гармоничный вид, ей, Кларе Викторовне, вздумалось покататься на качелях. Так как Клара Викторовна была женщиной пылкого и крайне несдержанного нрава, то и на качелях она каталась соответственно. И вот раскачалась она так сильно, что ветер сдул с неё платье, унёс на небо и накрыл им Солнце. Темнота, Иван Тимофеевич и другие горожане хлынули по улицам города на помощь Кларе Викторовне.
Через некоторое время откуда-то из дальних краёв лона Клары Викторовны в их дом приблудилась девочка лет 12-ти по имени Марина Приблудина. Иван Тимофеевич потом до конца дней не был уверен в том, какое у неё должно быть отчество и называл её просто Мариной.
3
Через пару лет случилось так, что Марина влюбилась в мальчика, лунноликого и топазоокого. Как только влюбилась — сразу же и призналась, а он в ответ вылил ей на голову целую бочку дёгтя, и, представьте, без единой ложки мёда. С тех пор Марина зареклась пить, есть и спать, но зато начала курить. И вот, одним утром, когда Марина ехала в троллейбусе в школу, а за окном по своим мокрым делам шёл дождь, она невзначай уснула. А потом проснулась от бьющего прямо в глаза солнечного света и обнаружила, что голова её покоится на плече топазоокого и лунноликого, она улыбнулась, и впервые в жизни заснула с улыбкой на губах, но когда она проснулась снова, троллейбус был пуст, а улица уже испустила свой последний сумеречный вздох. Дождь не прекращался, и Марина Приблудина вышла наружу, и ёжась от холода попрыгала из лужи в лужу, как с кочки на кочку в неизвестном направлении.
4
Как-то раз Иван Тимофеевич С. в отсутствие Клары Викторовны У. залез в её шкаф, в котором он неожиданно для себя обнаружил старый плешивый парик Клары Викторовны. Когда в его руках этот парик растёкся струйками тысячи спутанных прядей, переходивших в волны воспоминаний нежданно-негаданно забушевавшей в его голове бури, Иван Тимофеевич вдруг пожалел о сбритой бороде. И, хотя, «то, что сбрито — то забыто», Иван Тимофеевич всё же решил смастерить из парика Клары Викторовны искусственную бороду и часто, укрывшись в шкафу предавался искусственным воспоминаниям, безнадежно отнятым у него. Но парик настолько пропах пирожками, пылью, прошлым Клары Викторовны, и прочими безделушками, что со временем Иван Тимофеевич был уже не в состоянии отличить все эти вещи от своих собственных.
5
В ту минуту когда волосы Клары Викторовны покрыл первый иней, и, вспомнив о своём парике, она открыла шкаф, по причине чего и обнаружила сидящего там Ивана Тимофеевича с живо-мёртвым или скорее мертвенно-живым взглядом и приросшим к его нижней челюсти париком, вот как раз в эту самую минуту вернулась Марина Приблудина. Долгие блуждания под дождём смыли с неё весь до последней капли дёготь, к тому же она снова начала спать, есть и пить, но особенно она любила последнее. Придя домой, она не говоря ни слова и не издавая ни единого звука, перочинным ножиком срезала свои длинные ливневые, пузырящиеся на концах волосы и сожгла их. Затем одну часть пепла смешала с мёдом, другую — с дёгтем, зашила их в маленькие мешочки, и сделав между рёбер небольшой надрез, вбросила их в этот надрез так, как перед скорым отъездом вбрасывают в сумку не особо важные вещи. Затем поцеловала Клару Викторовну и не успевшего выйти из себя Ивана Тимофеевича и унеслась прочь, оставив за собой густой долгий шлейф из запаха жжёных волос. Через мгновение, равное одному морганию глазом Марина уже ехала в поезде в один чудесный всемирно известный город под названием Край Света. Кажется, ехала не одна, а с неким солнцеликим и яшмооким человеком.