(фэнтези)
Вчера меня, кажется, убили. И вот я – в раю. Как-то здесь пусто и просто. Понятно, что невесомость и бесконечность, но все равно, хотя бы табуретка какая-то была.  Располагайся,  где хочешь. И вокруг никого. Все обитатели рая, очевидно, сторонятся друг друга и стараются не попадаться друг другу на глаза.  Ведь рай для того и создан, чтобы никто никому не мешал отдыхать. Вечно отдыхать. Рай – это вечный покой. И надо к этому привыкать. Ох, и влип, кажется, я.
Только я хотел пройтись по раю и выбрать себе какой-то уголок, хотя какой уголок – пустота одна вокруг, все белое-белое, аж глаза режет. Да тут меня остановили какие-то голоса.  Я оглянулся и  увидел чекистов. Они сидели на невидимых стульчиках.  Фигур семь.  Да, а может и больше. Потому что некоторые  фигуры то появлялись, то куда-то исчезали. Во всем белом. И за спиной – белые крылья.  Один из ангелов – а может быть и все вместе, в один голос – сказали:
- Добро пожаловать в рай.
Почему я решил, что это чекисты? Потому что у них был совершенно пустой и бесстрастный взгляд. И приторно-добрый голос. Одно не соответствовало другому. Я насторожился. Очевидно, это ловушка. Меня убили, а затем заманили в рай, чтобы допросить. И допрос этот может быть болезненным и вечным. Ведь вокруг никого. И меня здесь некому защитить.  И нечем защититься.
Там, на фронте, у меня была хотя бы  граната.  И в самый последний миг я мог подорвать себя и вражеский танк. А здесь я не только безоружен. Но, кажется, у меня нет даже рук. И ног. Ничего. Я смотрел на свое тело и не видел его. Я исчез. Вот такой он – рай. Ты в пустоте. И сам – пустота.  Тут поневоле отчаешься.  Но остатки разума и смелости еще где-то витают в моей невидимой голове. И я надеялся дать достойный отпор ангелам-чекистам.
- Как вам в раю? - поинтересовались чекисты-ангелы.
Вот пристали. Точно чекисты. Или даже КГБэшники.  Противные вопросики, дотошные, въедливые. А взгляд – пустой. Абсолютно.  Мне следует  с этими ангелами быть предельно  осторожным.
- Да нормально, - ответил я просто.
- Ваше имя?
- Не помню, - решил соврать я. Вот какая им разница – в раю – какое у меня имя. Может, сказать – Нина? Но эти хитрые бестии просекут, что я издеваюсь, и что-нибудь выкинут. Пошлют меня в такие дебри  рая, что  я там совсем загнусь от тоски. Они это могут. Не верю я, что здесь, в раю, есть какая-то справедливость. Это все сказки.
- Гордиенко  Никита Александрович, восемьдесят девятого года рождения.
- Хорошо, - ответили кагэбэшники-ангелы, - каким образом – к нам?
Точно – издеваются.  Я просто с ума сходил, как хотел всыпать этим ангелам за допрос. Я тут еле стою,  устал после боя, да и вообще – умер я, оставьте меня в покое, душегубы белокрылые. Но мои чувства не в счет. Тут, в раю, никому до твоих чувств нет никому дела. Отвечай на вопросы – а затем  уже на боковую. И я решил - пора и угомониться. Ответить быстренько на их долбаные вопросики и быстрей на покой. На вечный покой.
- Пал смертью храбрых, защищая родину.
- Какую родину?
- Украину.
Ангелы помолчали и как-то замедленно спросили:
- От кого защищали?
- От врага.  От России.
Ангелы переглянулись. И исчезли. Остался один. Он и продолжил допрос:
- При каких обстоятельствах вы умерли?
Я тут подумал, может быть, я вовсе и не в раю? А в плену? И все это подстроено - ангелы, крылья, рай? Может быть, я сейчас предаю своих, рассказывая какие-то военные подробности?
- Скажите, рядовой Никита, вы на каком языке разговариваете?
Я задумался. Мне показалось, что я говорю на одном языке, а ангел-кагэбэшник на каком-то другом. Но потом я понял, что у меня просто хохляцкий акцент. А у ангела-кагэбэшника протяжные, на волжский манер - а и о. Это точно не рай. Я где-то в ростовской области, в пыточной, в подвалах российского КГБ. Или ФСБ. И они будут пытать меня и снимать на видео. Я точно влип.
- Я говорю на своем родном, русском.
- А зачем же вы воевали с донецким народом, если там тоже говорят на русском?
Я подивился этому глупому вопросу. Если это рай, то какая разница – на каком язык кто говорит.
- Я выполнял свой гражданский и воинский долг и защищал свою землю от сепаратистов, террористов и  незаконных бандформирований.
- Так, понятно. И как вы погибли?
Я пытался вспомнить момент своей гибели. Это было трудно. Помню, сепары  рано утром били из Градов. И всех наших порвало в ошметки.  Всю технику, всех бойцов. А потом пошли их танки. У нас оставалось несколько гранат. Мы передали по рации SOS. Но подмога все не шла, все опаздывала.  Слишком опаздывала. Сепары лезли со всех сторон. Лупили из минометов.  Секли  по нашим  их снайпера.  Танки ватников добрались до окопов и давили наших ребят, живых, не спеша так, с наслаждением.  Крики, кровь, это все было страшно, ужасно. Но удивительно - я ничего не боялся. Я был переполнен гневом и ненавистью. Я хотел отомстить. Во что бы то ни стало.
Я остался в окопах один. А вокруг  скрипят гусеницами танки. Кричал в рацию. Слышал - подмога идет. Понимал, что поздно. Слишком поздно. Я бросил гранату – последнюю.  Под танк. А дальше –  не помню. Все отключилось: чувства, желания, память. Больше не было ничего.
А теперь – вот рай, и кагэбэшник -ангел или  эфэсбист. Дать бы ему по роже. Сидит – белый такой, чистенький.
Ни пятнышка крови на нем. Наверное, меняет белый халат и крылья каждый раз после допроса.
- Хотите кофе? – спросил ангел-эфэсбист и крылом подвинул ко мне белую чашку. Я увидел, что чашка пуста. Издевается. Какой в раю кофе?
- Спасибо, я не люблю кофе, - ответил с презрением я.
- А чай? – и ангел подвинул другую чашку, также пустую.
- Только, если очень горячий и крепкий, - съязвил я.
-  У нас все нейтральное, ни горячее, ни холодное, ни крепкое, ни жидкое. Пейте, вам понравится.
Я взял невидимыми руками чашку и сделал вид, что пью. К моему удивлению, я ощутил внутри какой-то странный вкус. Он был никакой – ни горький, ни сладкий. А какой-то нейтральный. И этот невидимый чай успокоил меня. Я стал легким и взлетел. Меня куда-то понесло – над раем.  Я летел, летел. И никого не увидел. Да как я мог кого-то увидеть.  Если все, как и я,  в этих местах невидимые и нейтральные. А рай такой бесконечный.  Где бы я ни приземлился, везде было свободно.  Слишком  свободно. Эта райская бесконечность могла бы вымотать кого угодно. Но только не тех, кто умер.  Попадая в этот удивительный мир,  умершие нейтрализуются и растворяются.
Не знаю, хорошо это или плохо, но здесь никого нет.  И  никто ни о чем друг с другом не спорит. Только одного не могу понять: зачем ангелы-чекисты устроили мне в раю допрос?