Повесть Глава 3 А ещё настырный мальчик Вова задумал подробнейшим образом разобраться в совершенно необъяснимой, странной, на его взгляд, любви - к некоему богу. Он назубок выучил лозунги компартии и тезисы ленинского комсомола, что бога нет, и что религия - опиум для народа. Но то, что на планете веками существовали церкви, что народы верили в бога, что веками существовали жестокие, неутихающие религиозные споры и войны, и что разрушение храмов в советское время и расстрелы священников так и не искоренили тягу людей к молитвам, иконам, церковным обрядам, - все говорило только об одном - кроме е..ли, общество имеет ещё один закоренелый самообман - любовь к тому, кого нет. Совершенно ясно, думал Вова, что люди врут. Они рисуют иконы бога, у которого есть голова, ноги и, наверное, член. Да наверняка есть. Товарищи с его двора сказали, что тайком от родителей проникли во Владимирский храм и, заглянув под набедренную повязку висящего на кресте Иисуса Христа, обнаружили у него член. Наверное, врут. Если Христос мужчина, и у него есть член, значит он е...ся с женщинами, а иначе - зачем ему этот самый член? А если он е..ся, значит он лживый и похотливый, как все взрослые, а притворялся, что чем-то отличался от остальных. Но дело не в Христе. Это не бог. Не Христос сотворил мир. А кто-то задоло до него. Но бога на иконах и фресках изображают мужчиной. А это и есть главная ложь. Потому что бог не мужчина. Он не человек. И его невозможно увидеть. Вову заинтересовало следующее интригующее сообщение, которое могло пролить свет на вопрос: кто же, на самом деле, такой - бог? Это сообщение он услышал от бабок, сидящих на скамейке у их подъезда. Старухи с нескрываемым ужасом рассказывали об изгнании батюшкой в храме Спаса на крови - беса из какой-то молодой женщины. Бабки говорили еще много разного, странного. Но он запомнил именно это сообщение о бесовщине. Предстояло хорошенько покопаться в этом вопросе. Вова так же услышал от бабок, что бог - это любовь. Бог - это любовь? Какая может быть, к черту, любовь к тому, кого ты не видишь? Какая чушь. А ещё старухи говорили, что надо любить других, как самого себя. Это утверждение возмутило Вову. Кого он должен любить, как себя? Как это - всех? И ту толстую, прыщавую, потную девчонку, которая дарила ему гвоздики на двадцать третье февраля? Какой бред. Да при виде её у Вовы от отвращения кружилась голова. Он помнит, как толстуха, высоченная, огромная, нагибалась и приближала к нему свое круглое лицо. Вова с ужасом видел, совсем рядом, отчётливо, прыщи на её лице, наполненные гноем. Казалось, они вот-вот взорвутся, и гной потечёт ему на грудь. Любить эту отвратительную хрюшу? Бр-р. Ну уж нет. Нельзя такое свинство ни любить, ни терпеть. Или, быть может, следует любить Шурку из подвала? И всех её гнусных кобелей? Богомольные бабки на лавке врут. А любить невидимого бога, решил он, могут только умалишенные. Что же касается любви к себе, то тут Вова терялся. Он решительно не понимал, что значит - любить себя?