Учителя, с которыми мне приходилось сталкиваться во времена учебы, не были похожи на мазохистов. Даже наоборот, многие из них, безусловно, имели родственные связи с Маркизом де Садом, отчего нам, детям, не знакомым с БДСМ, это не приносило ни удовольствия, ни хороших оценок. Некоторые учителя могли дать подзатыльник, другие, с пеной у рта, орали прямо над ухом. Самое же неприятное и постыдное было, когда учитель унижал тебя на глазах у школьников. Опозорить перед одноклассниками могли по-разному, я расскажу вам свою историю.

Но сначала вспомню одну замечательную сцену, которую совсем недавно наблюдал в Евпатории. Два мальчика лет 10 гонялись друг за другом, шлепали друг друга тапками по задницам, и приговаривали - «удар Александра Эдуардовича». На следующий день я увидел оригинальный удар от того самого Александра Эдуардовича – преподавателя, отправившегося с детьми на море. За малейшую провинность сорокалетний мужчина снимал с ноги шлепанец и прикладывал его с ускорением к пятым точкам воспитанников. Так что розги хоть и давно упразднены, получить по заднице можно и сейчас.

Теперь вернемся к моему прошлому. Эта пренеприятная история произошла со мной в седьмом классе в конце второй четверти. В этот день наша классная руководительница, которая еще и читала русский язык, выставляла оценки по этому предмету. Решающим фактором, повлиявшим на мою негативную четвертную оценку, оказалось ненаписанное самому себе письмо. Помните, главная задача была научиться правильно подписывать конверт, чего я до сих пор делать не умею. И если сейчас почтовая непросвещенность не мешает мне жить, то тогда она еще как подпортила осенние каникулы.

- За письмо «2», поэтому в четверти вместо «4» ставлю «3», - безапелляционно заявила классуха, что ввело меня в шоковое состояние.

До этого я «удовлетворял» исключительно математику, химию и изредка украинский язык, а теперь еще и русский. Спрогнозировав мамино неудовольствие, я по-детски зарыдал, уткнувшись носом в парту. Вместе со слезами очень негромко я выронил нехорошее слово. Не настолько нехорошее, как можно подумать, но все же не обижаются на него лишь собаки женского пола. Моя же классная руководительница к ним не относилась, так что когда девочка с соседней парты встала и, подойдя к учительскому столу, шепнула ей что-то на ушко, я понял, что в кабинете присутствует еще одна собачья особь слабого пола.

- Вова, иди сюда! – повелительно обратилась ко мне классная руководительница и, когда я подошел, продолжила. – Я тут узнала, что ты назвал меня нехорошим словом. Скажи его для всех!

На подобные мазохистские замашки я отреагировал еще одним потоком слез. Мужики, конечно, не плачут, но получить это гордое звание я тогда еще не был готов.

Весь класс уставился на меня в ожидании. Дети перешептывались, пытаясь узнать подробности происшедшего. Если бы это был фильм, одноклассники должны были начать ставить как на то, промолвлю ли я это нехорошее слово, так и на то, что это за слово. Я же по-партизански молчал. Помимо грустных мыслей о вселенском позоре, небольшая часть моего мозга, которая тогда могла мыслить, искала выход из сложившейся ситуации. Думал я минут 15.

- Ничего, у нас есть время. Это последний урок, так что пока ты не скажешь, все будут сидеть в классе, - заявила классная руководительница, сделав наш маленький конфликт проблемой всех одноклассников. С того момента все еще более пристально смотрели на меня в ожидании «слова», потому как если «в начале его не будет», то и домой никто не попадет. Порыдав еще немного и столько же подумав, я решился на хитрость. Резонно решив, что «сука» - слово нехорошее, я решил заменить его на менее обидное.

- Дура, - тихо сказал я.

- Громче! – попросила классная руководительница. По классу пронесся вздох облегчения - и дети начали собираться домой. Я же, посрамленный и униженный, в этот момент даже немного почувствовал себя общеклассным спасителем, так что грусть моя поутихла. Вернувшись с поникшей головою к своей парте, я начал собираться, но тут произошло то, чего я не мог предугадать. Моя одноклассница, собачья особь женского пола, а по-простому редкая сучка, встала с места и вновь пошла шептать на ухо классной руководительнице. Не знаю, какая была фамилия ее мамы в девичестве, но подозреваю, что род Павлика Морозова имел к ней отношение.

- Извините, а он не то плохое слово про вас сказал, - безусловно, что-то подобное шепнула она классухе на ухо.

- Вова, вернись сюда! – неожиданно для всех сказала учительница - и практически собранные ученики в недоумении обратно вернулись на свои места.

- Я тут узнала, что ты назвал меня не тем словом. Пока не скажешь то самое, все будут сидеть, - подытожила она.

Очередной поток слез покрыл мои румяные щеки.

- Сволочь, коза, дрянь, идиотка…, - обдумывал про себя я новые варианты ответа, но больше ни одно слово, кроме как дура, не было настолько нейтральным и необидным. Более нецензурные слова я приберег для своей одноклассницы, которую внутри себя крыл физкультурными матами по-взрослому. Простояв еще минут 10 перед всем классом, я сжалился и над одноклассниками, и над учительницей, и над самим собой.

- Сука, - сказал я громко и внятно, ощущая, что больше никогда в жизни мне не придется говорить это слово для такой благодарной аудитории. «Бис» мне, конечно, не кричали, но радость на лицах я прочитал.

Классная руководительница, получив еще одну дозу мазохистского удовольствия, также сразу успокоилась и сменила гнев на милость. Так, благодаря своей однокласснице, я обозвал ее не один раз, а дважды. Извиняться, кстати, тоже пришлось два раза. А вот имел бы я в 7-м классе филологическое образование, мог бы отмазаться. Сказал бы – «Это не о вас, любимая учительница, а так, - ремарка «в сторону» по поводу приключившейся неприятной ситуации». Но тогда я был сука-маленький, так что таких премудростей не знал. Зато теперь есть о чем в блоге рассказать…