Новелла - Нет, нет, это невозможно, бог этого не допустит, - восклицал поэт, воздевая руки к небу. "Народы, распыленные Адамом! Я вас, от распыления храня, К себе зову! И к общности тем самым!" В застенках московской тюрьмы мольбы мученника казались тщетными, его участь, кажется, была предрешена. Тем не менее, судьи так толком и не знали - в чем именно обвинить заезжего самоуверенного европейца. Кто он, все таки, шпион? Да только и после длительных изощренных пыток иностранец так ни в чем и не сознался. Он настаивал на том, что в Россию его привели божии ангелы, чтобы спасти человечество от дьявольского наваждения. Совещания по этой загадочной персоне проводились пострянно и на всех уровнях. Сначала Патриарху поступил донос - от своих же: "Ставим в известность ваше Святейшество, что прибывший из Германии в нашу Немецкую слободу поэт-мистик К.. ведет себя весьма опасно и не по-божески: сеет смуту и раздор в рядах верующих, непочтительно отзывается о Папе Римском, хулит Священное предание, призывает к союзу с мусульманской Турцией, в то время, как наша держава ведёт кровопролитную войну против турок во имя великой цели освободжения Крыма, а посему просим объявить его иностранным агентом и предать суду. Поэт вольнодумец, месяц тому прибывший в Москву, никак не мог понять, за что его пытают и держат в застенках. Он слезно заклинал своих мучителей именем Всевышнего отпустить его, так как осознал, что Россия не желает ни с кем обьединяться и тем более избавляться от одержимости дьяволом. Но его не понимали, так как поэт изьяснялся лишь на немецком да еще в высокопарной поэтический манере. В камере изможденному поэту в мистических сновидениях грезились ангелы, которые ласково увещевали и наставляли его: - Брат наш пресветлый, тебе дано объединить людей трех вер: протестантов, православных и мусульман, а назовется эта вера иезулитством. Ты на верном пути. Тебе воздадут почести и твое имя озарит слава на все грядущие времена. Сейчас ты сеешь зерно истины и прокладываешь путь новому целительному вероисповеданию. Пусть заблудшие в бесовских путах, погрязшие в грехе люди ещё не готовы к осознанию божией истины. Крепись, пречистый брат. Ты достойно выдержишь все испытания - во имя победы над дьяволом. Пока поэт упорно наставлял на путь истинный своих мучителей псалмами просветления, власть в Кремле резко менялась. Царевну заточили в монастырь. Крымская освободительная компания бесславно провалилась. На троне воссел молодой, дерзкий и злопамятный властитель. Царедворцы терялись, что теперь делать с иностранным взбалмошным поэтом. Страстно желая услужить, близкое к трону окружение удумало новое обвинение: иностранного гостя заподозрили в раскольничестве и подстрекательстве к бунту против царя. И обвинение возымело мгновенный эффект. Казнили поэта на Лобном месте, при огромном стечении народа. Возвели высокий сруб, привязали осужденного к столбу и подожгли под ним солому - вместе с возом его поэтических томов. Пламя в одно мгновение охватило несчастного. Толпа зевак, привыкшая к публичным казням, на сей раз радовалась зрелищу вяло. Жертва, корчась и содрогаясь, восклицала что-то явно фанатическое на непонятном им языке, и все решили, что это, скорей всего, бесноватый. А значит, дьявольская душа, вселившаяся в тело несчастного, вот-вот выпрыгнет из него и вскочит в новое. Бабы перепуганно шарахнулись, восклицая, что видят в языках пламени рога беса и надо спасаться. Не дожидаясь, пока бесноватый испустит дух, народ спешно разошелся. А над опустевшей площадью какое-то время еще разносилось: "Да станет человечество единым! И очертания да воспримет плоть! И в этом мы дотоле не смиримся, Пока во всех сердцах не воцаримся!"* *Псалмы. Квирин Кульман, 1689г.